Подвиги Ахилла

Приам пошел навстречу базилевсу и поклонился ему, едва ли не ниже своего посланца, который тут же отступил назад и остался на изрядном расстоянии, под охраной Антилоха — юноше было приказано не спускать с него глаз.

— Я хотел вначале увидеть тебя, богоравный Ахилл, а потом говорить с Агамемноном и другими царями! — произнес Приам твердо, хотя его лицо выражало напряжение и смятение.

— Значит тобой и вправду овладело безумие, — сказал Ахилл. — Сейчас идти к ним?! Они в ярости, как, впрочем, и я… Тебя могут убить или взять в плен, неразумный царь, нарушитель клятвы!

— Я не нарушал клятвы! — голос Приама выдавал отчаяние, охватившее царя. — Я получил двадцать четыре дня назад письмо от Пентесилеи, письмо, в котором она предлагала Трое свою помощь. И я ей ответил, что она ни в коем случае не должна идти сюда и нападать на ваш лагерь. Это правда, клянусь Аполлоном!

— Это, действительно, правда, — голос Ахилла смягчился. — Это сказала и сама Пентесилея, уже после нашего с нею поединка.

— Она жива?! — глаза царя Трои блеснули и погасли. — А…

— А Гектор, хочешь ты спросить? Жив и он, само собою. Я угрожал тебе новым поединком с твоим сыном, когда он будет здоров, но не думал же ты, что я убью раненого?! Впрочем, ты мог думать, что угодно, мне все равно!

После этих слов героя старик пошатнулся и закрыл лицо руками. На несколько мгновений силы его оставили, и Ахиллу стало стыдно. Он подхватил царя под руку и осторожно подвел к поваленному стволу, заросшему мхом. В полусвете угасающего вечера этот ствол выглядел уснувшим среди травы мохнатым драконом. Они сели рядом, и герой заговорил, понизив голос, чтобы ни Антилох, ни троянский воин не могли их услышать:

— Сегодняшнее нападение амазонок очень многое испортило, царь Приам. Я надеюсь еще что–то исправить, поэтому сейчас отправлюсь на собрание базилевсов и постараюсь их убедить. Думаю, мне поверят, когда я скажу то, что слышал от царицы амазонок и сейчас от тебя, — поверят, что Пентесилея нарушила твой запрет и напала на лагерь по своей воле. Но как тогда прикажешь объяснить появление под конец сражения Энея и его воинов? Это уже не амазонки! Эней — твой подданный!

— Он тоже нарушил запрет! — воскликнул старый царь, быть может, слишком порывисто. — Я запрещал ему покидать город, но он…

— Ты это можешь сказать Агамемнону и Менелаю… Только не сегодня, сегодня тебе лучше держаться подальше от ахейцев и быть не за одной, а за двумя Троянскими стенами — у вас ведь есть и вторая. Потом — я молю богов, чтобы это стало возможно — ты можешь с ними встретиться и убеждать их, что так оно и было. Но меня в этом не убеждай — я не верю тебе.

— Но это правда, великий Ахилл!

— Наверное, я великий… Великий воин, великий безумец, раз я здесь и слушаю тебя, но я не великий дурак, о мудрый царь! Я вполне могу поверить, что Эней, с его диким нравом и, судя по всему, сильно неповоротливым умом, мог, не спрашивая тебя, ринуться в сражение, на помощь амазонкам. Но я никогда не поверю, что перед ним раскрыли бы Скейские ворота, запрети ты их раскрывать. А что ты был на стене с самого начала битвы, у меня нет сомнений. Одно твое слово, и ворота не открыл бы никто, я помню, сколько возле них стражи во время сражений — весь Энеев отряд бы не справился! Ну? Я не прав?!

Царь опустил глаза, отвел их в сторону. Лицо его стало еще бледнее.

— И я знаю, как это было, — продолжал герой. — Ты ему сказал потихоньку, чтобы он собирал отряд и мчался на помощь Пентесилее, а сам, вероятно, кричал, чтобы он не смел этого делать… Только отдать приказ страже позабыл. Так?

Приам глубоко вздохнул.

— Ты еще умнее, чем я думал…

— Спасибо! Догадаться–то нетрудно. И потом, я понимаю тебя — ты сейчас как в тисках: Агамемнон с его тяжкими условиями мира, которые он сам еще не до конца принял, я с моими угрозами. Жизнь Гектора, которая висит на волоске. Притом в Трое не знают, что Гектор жив и не понимают до конца твоей уступчивости Агамемнону. Да?

— Я думаю даже, что мой брат Анхис сейчас строит заговор против меня! — прошептал старик, стиснув на коленях свои тонкие красивые руки. — Я знаю, что у него на уме. И Гекуба говорит мне, что ее лазутчики давно наблюдают за Анхисом. Это она, моя жена, удержала большую часть отряда Энея у Троянской стены.

— Да вознаградит ее Афина за великую мудрость! — с искренним восхищением воскликнул герой — Если бы не это, будь уверен, я перебил бы этот ваш отряд вместе с твоим нахальным племянником! Чего мне стоило удержаться и не проткнуть его копьем… Но его отряд был слишком мал, чтобы нанести нам большой урон, и они почти сразу обратились в бегство, а я вовремя подумал о том, как трудно будет возобновить переговоры, если Эней будет убит.

— Ты подумал об этом во время сражения?!

Теперь в голосе Приама было не только восхищение, но настоящее изумление.

— Я удивляюсь не меньше твоего, царь, — усмехнулся Ахилл. — И, однако, это так. Но положение очень серьезно — многие ахейцы погибли. Ранены некоторые цари. Да я сам, вступив в бой без доспехов, был утыкан стрелами амазонок, как еж иглами!