Подвиги Слабачка

– А что ей, вечно висеть, что ли?

– Нет, не вечно, а мгновенье повисела, повисела, да и исчезнуть должна, как и все и всегда молнии?!

– Ну, это наверно, везде, кроме как здесь?

– Да?

– Да.

– А что это за деревья?

– Да говорят же тебе – сад молний.

– Они что?

– Да, падают и вот тут в порядочке рассаживаются.

– А, может, их кто-нибудь…

– Рассаживает?

– Ну, да.

– А ты видишь кого-нибудь?

– Кто рассаживает? Не вижу.

– Вот и я.

– Но, это вовсе не значит, что никто не… может это… сажают не тогда, когда мы здесь.

Тут падающая молния врезалась в землю самой толстой частью, из которой происходят все ветви, выдала ослепительную вспышку и застыла.

– Молнии расселись по всей ширине холма. Нам их не обойти.

– А ты их не обходи, а пройди – предложила Кукляшка.

Слабачок двинулся вперёд и вошёл в сад молний. Идти ему в сумраке было не трудно – вспышки освещали малышам дорогу. Вдруг Слабачок увидел, что в ветках деревьев как будто кто-то есть, точнее ветви как будто кого-то держат и не отпускают. Приглядевшись, Слабачок понял, что в ветвях деревьев при вспышках молний он видит… видит… недвижимых зверей, через которых проходит свет и зрение.

В этот момент Слабачок увидел, что на него что-то надвигается: плывущее по земле, склизкое, блестящее, с двумя антеннами на самом верху и тянущее за собой скрученный в круг домик панцирь – это была улитка.

– Ох, Слабачок, как ты меня напугал своим неожиданным появлением. – произнесла улитка, которая во столько же раз больше муравьишек, во сколько диназавры больше людей.

– А откуда ты меня знаешь?

– А кто тебя не знает, Слабачок? Твоя башня видна отовсюду, откуда видно небо.

– Ах, ну да. А это Кукляшка. У неё что-то с лапками, вот я и…

– О, Слабачок, да ты спаситель!

– Я? Да, нет, просто помогаю.

– Спаситель-спаситель! И ещё какой! Вон сколько времени меня тащит и ещё неизвестно, сколько придётся нести. А как зовут тебя?

– Меня? – улитка немного склонила верхнюю часть своего гладкого тела, которую нужно считать головой. – Меня зовут… Моулита, – и снова, немного стесняясь, обратила на Слабачка свои бездонные карие глаза.

– А… – Слабачок почувствовал, что утопает в этих глазах и забывает обо всём. – А… что ты тут делаешь? Ты тут живёшь? – изо всех сил справляясь с собой, произнёс Слабачок.

– Да, здесь всегда влажно, а мне только этого и надо. Тем более что здесь мало кто ходит и то недолго. Поэтому я не боюсь, что на меня наступят, – отвечала Маулита, продолжая топить в своём взгляде внимание и волю Слабачка, отчего он, глядя только на неё, всё более становился рассеян и недвижим.

– Маулита – это топящая взглядом? – громко произнесла Куляшка, сразу заметившая, что происходит что-то не то. – И, как тебе не стыдно, превращать всю волю Слабачка в свою? Ну-ка, быстро посмотри не на нас?

– Я не специально, – произнесла Маулита и посмотрела не на них.

– А почему здесь мало кто ходит? И что это значит: недолго? – спросил, приходящий в себя Слабачок.

– Здесь зло превращается в свет, – произнесла Маулита и стала удаляться.

– А добро? Что здесь происходит с добром? – выкрикнул вопрос вослед Слабачок.

– Добро здесь остаётся добром, – услышали малыши голос удаляющейся Маулиты.

– Ты слышала, какими большими загадками говорила эта… Маулита.

– Даже страшными! Что же здесь такое происходит?

– Одно, что нельзя потрогать, но может тебе сделать плохо, превращается в другое, что нельзя потрогать, но что помогает прозреть?

– А что есть мы? – вслух подумала Кукляшка.

Слабачок уже хотел сказать ей, что: «Конечно, добро», но Кукляшка опередила его.

– Это мы так думаем, что мы добро, а вот, что считает добром то, что здесь зло превращает в свет?

– Удивлюсь, если мы этого не узнаем скоро или не узнаем совсем.

– Ничего удивительного тогда не будет. Значит, и в нас увидели зло.

– Кукляшка умеет пугать! – пошутил, крепясь, Слабачок.

Через несколько шажочков Слабачку пришлось вскрикнуть:

– Смотри, Кукляшка!

– Куда?

– Там в ветвях деревьев. По-моему… это… вот это то и есть, что остаётся после исчерпания энергии зла?!

– Это ужасно, Слабачок. Видимо, у зверей очень много злой энергии. Поэтому от них мало что остаётся.

– И смотри, они поэтому и прозрачные, как мутное стекло.

– Ой, Слабачок, я, кажется, поняла.

– Что ты поняла?

– Что эти деревья, как раз этой злой энергией и питаются, которую превращают во вспышки, в свет.

– А где они берут эту злую энергию?

– Не где, а у кого? У всего злого живого.

– Но тут только звери.

– Правильно, вот они-то и носители злой энергии, потому что они кусают.

– А вдруг они и у нас заберут нашу энергию?

– Но мы же никого не кусаем?!

– А мы и не знаем: какую энергию эти веточки видят в нас.

Слабачок, стараясь как можно дальше держаться от веток молний, пошёл вперёд, озаряемый световыми взрывами.

Пройдя совсем немного шажочков, маленькие путники недалеко от себя увидели пробегающих зайца и его нагоняющего волка, только что влетевших стремглав в сад ветвисто-корневых молний. Лязгает волчья пасть всё ближе и ближе к своей жертве. Волк, ещё немного, и схватит зайца за его пушистый хвостик.