Подвиги Слабачка

И вдруг вокруг бегущих так потемнело, что их совершенно спрятал мешок темноты, как будто наброшенный на них? А сами бегущие перестали видеть, словно им на глаза надели плотную повязку. Даже вспышки молний не могли пробить этот панцирь непроглядной черноты.

Это деревья молний создали вокруг бегущих тьму, поглотя вокруг них весь окружающий свет. И сейчас они были готовы насытиться своим самым лучшим лакомством – энергией зла.

Панцирь темноты раскололся и тут же исчез от целого столпа искр, извергаемых волком. Искры разлетались огненными шлангами в стороны черных деревьев. Бедный зверь, перестав искриться, невидимой силой был поднят в воздух и подвешен на одну из молний.

А зайчишка выбежал из сада молний и был таков.

– Если сад молний зайку не съел, значит, таких маленьких, никого не кусающих, как мы, тем более не съест, – сделала вывод сообразительная Кукляшка.

– Не съест, – подтвердил схожесть мнений Слабачок.

Пока они проходили этот сад перевёрнутых молний, тучи произвели на свет ещё несколько молниевых деревьев, которые, спустившись с небес, с грохотом, немного встряхнув землю, опустились каждое в свой ряд.

Выйдя из сада молний, путники увидели внизу долину, всю покрытую зелёной травкой, по которой, спустившись с черного холма, они и продолжили свой путь.

О совести, её чистоте и здоровье

Идя некоторое время в полном молчании и, придя в себя от прогулки по саду ветвисто-корневых молний, муравьишкам снова захотелось о чем-нибудь поболтать.

– И ещё я не хочу, чтобы болела Совесть, и хочу, чтобы она была чистой. – поделился Слабачок.

– Какой ты чистюля?!. Значит, совесть нельзя пачкать?

– Пачкать ничего нельзя.

– Значит, её всегда надо мыть, как лапки?

– Совесть не надо пачкать. А станет грязной – не отмоешь.

– А если совесть сама испачкается?

– Нет, сама совесть не испачкается.

– А если кто-то её испачкает?

– Нет, её никто, кроме нас самих, не испачкает.

– Это значит, что…

– Испачкать свою совесть можем только мы сами.

– Ну, вот и хорошо. Раз я сама свою совесть пачкать не хочу, значит, она всегда будет у меня чистой.

– Да. Но, если принесёшь кому-нибудь беду…

– И что тогда?

– Вот тогда твоя совесть и запачкается… тобой.

– Ой, и никто, и даже я сама не смогу её отчистить?

– Нет. И будешь мучиться.

– Ой, как страшно. Но хоть совесть у меня, всё-таки, останется. Так, значит, чтобы совесть не испачкать, нужно?..

– Поступать по совести.

– А это-то как?

– А это, как совесть скажет, так и делать.

– А голос совести звучит всегда?

– Всегда.

– Вдруг, когда нужно он будет молчать?

– Тогда совести уже нет.

– А как я услышу, что она скажет?

– Кто хочет, тот слышит.

– А кто не хочет?

– А кто не хочет, тот сделает вид, что не слышит голоса своей совести.

– Будет слышать, но не будет слушаться голоса совести?

– И так бывает.

– И тогда?

– Тогда они свою совесть теряют.

– Но, как может быть, что того, что есть, да ещё и грязного, при этом как раз и нет, и, как раз потому, что оно грязное?

– К сожалению, может.

– Но что-то же должно быть?

– Увы… есть…

– И что же?

– Бессовестность.

– Ой!

– А у Бессовестности боли нет, поэтому она боль и причиняет.

– Значит Совесть – это источник счастья?

– Наверно.

– А источник страданья – это Бессовестность, когда Совести нет? Да?

– Ох, да.

– Поэтому ты меня и спас, и сейчас несёшь, чтобы не потерять свою совесть, что бы содержать её в чистоте и чтобы она у тебя не болела? Чтобы быть счастливым?

– Наверно.

– И что, так поступать должны все?

– А что, нет?

– А и те, у которых совести нет!? Они тоже должны обрести совесть, чтобы не доставлять боль!

– А сама не догадаешься?

– Должны.

– Но то, что они это должны, они об этом не знают, потому что знать не хотят, – проговорил муравьишка.

Прозрение лучевзгляда Грозоглаза

Так, Слабачок и Кукляшка среди травы двигались, по песку, по камням, и разговаривать продолжали, о чем только в голову им ни приходило.

Вдруг на пути их образовалась ямка, из которой поспешили вылетать комья земляные, образовывая холмик.

Маленькие бродяжки остановились и без страха на происходящее с интересом смотрели.

А холмик образовавшийся продолжал расширяться и расти, и когда он дотянулся до цветка одуванчика, то вместо очередных комьев земли на поверхности пошло появляться что-то блестяще чешуйчатое в перемежку с черным и гладкошерстным. Сначало показалась голова с закрытыми глазами, а потом и лапы когтистые…

Слабачок уже было начал отступать назад, но Кукляшка успокоить поспешила его:

– Не бойся – это крот.

– Да, я крот. А кто вы? Муравьи?

– Муравьишки.

– Да, вы ещё детишки.

– Я – Слабачок, а это Кукляшка. А ты, крот?

– Но не просто крот, я – Грозоглаз (!), из древнейшего и редчайшего кротовьего подвида лучевзглядов. – поводя и приподнимая и так поднятый нос, представился крот.

– Это что, у всех у вас лучистые глаза, а у тебя ещё и грозные? – поинтересовался Слабачок.

– Может и так.

– Так у тебя же не должно быть глаз?! У кротов их не бывает?! – показала свои познания Кукляшка.

– Не бывает – у одних… – согласился крот.