Поэты 1840–1850-х годов

В 1833 году Сушкова вышла замуж за графа А. Ф. Ростопчина, сына московского градоначальника времен Отечественной войны. После свадьбы Ростопчины поселились в воронежском имении мужа, селе Анна, где почти безвыездно прожили около трех лет. Осенью 1836 года они приехали в Петербург. Интересы супруга ограничивались кутежами, картами и лошадьми (он владел заводом чистокровных арабских лошадей), и Ростопчина, чувствуя себя несчастливой в семейной жизни, с головой уходит в шумные светские увеселения, посещает и сама устраивает балы. Начитанная, остроумная, интересная собеседница, она заводит у себя литературный салон, где собирается весь цвет петербургских литераторов. Пушкин, Жуковский, Вяземский, Плетнев, В. Ф. Одоевский, Соллогуб, Гоголь, Григорович, Дружинин, Мятлев и многие другие часто бывают на ее «субботах». Здесь читаются новые произведения, обсуждаются литературные события и книги. Музыкальные вечера Ростопчиной посещают Глинка, Виельгорский, Лист, Виардо, Рубини, Тамбурини. Пушкин в последние годы жизни был в дружеских отношениях с Ростопчиной и, по ее словам, благосклонно относился к ее стихам. В начале 1841 года поэтесса подружилась с Лермонтовым, с которым была знакома еще в детские годы. Жуковский дарит ей черновую книгу Пушкина — толстую тетрадь для стихов, выполненную по заказу Пушкина незадолго до его смерти, — с чрезвычайно лестной надписью: «Вы дополните и закончите эту книгу, она теперь достигла своего назначения».

К этому времени Ростопчина становится хорошо известна как поэтесса. Разделяя настроения передовой части русского общества, в стихотворениях «Мечта» (1830) и «К страдальцам-изгнанникам» (1831) она открыто выразила сочувствие выступлению декабристов против самодержавия. Стихи ее все чаще появляются в ведущих журналах и альманахах и хорошо принимаются читающей публикой.

В 1841 году в Петербурге вышли «Стихотворения» Ростопчиной, включившие ее стихи 1829–1839 годов. Положительные, а порой и восторженные отзывы появились во многих журналах. Отмечался и ряд недостатков: нетребовательность автора при отборе произведений для сборника, «шероховатые стихи и неточные выражения». Впрочем, упреки касались лишь формальной стороны. Иначе подошел к оценке сборника Белинский. Признавая, что «муза графини Ростопчиной не чужда поэтических вдохновений, дышащих не одним умом, но и глубоким чувством», критик в то же время упрекал ее за поверхностное восприятие жизни, за тематическую узость, салонность, рассудочность ряда стихотворений. Талант поэтессы, писал в заключение Белинский, «мог бы найти более обширную и более достойную себя сферу, чем салон…»[31]

.

Пробуя свои силы в прозе, Ростопчина двумя годами ранее выпустила под псевдонимом «Ясновидящая» книгу «Очерки большого света», включившую повести «Чины и деньги» и «Поединок», в которых осудила безразличное отношение высшего общества к подлинным человеческим достоинствам и выступила за право женщины любить, не скрывая своего чувства. Но этим, как и последующим, ее прозаическим произведениям свойственны чрезвычайная растянутость и поверхностность в обрисовке характеров; книга не была замечена критикой.

Весной 1845 года поэтесса с мужем и тремя детьми уехала в двухлетнее путешествие по Европе. Она посетила Францию, Италию, Германию, Австрию. Из Италии Ростопчина прислала в официозную «Северную пчелу» Булгарина, где прежде никогда не сотрудничала, свое стихотворение «Насильный брак». Польщенный честью, оказанной ему известной поэтессой и великосветской дамой, Булгарин немедленно опубликовал стихотворение. Так оправдалось предсказание Гоголя, который, услышав в Риме от Ростопчиной это стихотворение, «попросил прочесть (его) еще раз и потом сказал: „Пошлите в Петербург: не поймут и напечатают. Чем хотите ручаюсь! — „Как не понять! Помилуйте! — сказал автор, — ребенок поймет“. — Говорю вам: не поймут! Пошлите! Вы не знаете тупости нашей цензуры, а я знаю. Пошлите!“»[32] Вскоре в зарубежной печати появилась расшифровка подлинного смысла стихотворения, где под видом рассказа о судьбе молодой жены барона-деспота изображалось угнетение русским самодержавием Польши. Царь был разгневан. Булгарин вынужден был давать объяснения в III Отделении. Стихотворение получило широкое распространение и вызвало своеобразную стихотворную полемику. С верноподданнических позиций написаны призывающие «барона» покарать дерзкую «жену» и саму поэтессу стихотворения А. С. Голицына «Суд вассалов» (др. загл.: «Ответ одного из вассалов барону и его жене») — иногда приписывалось В. А. Жуковскому или В. Ф. Одоевскому; Н. В. Кукольника «Ответ вассалов барону»; Е. П. Рудыковского «Ты прав во всем, наш повелитель…». В защиту Ростопчиной написано стихотворение анонима «Ответ старого вассала» (подпись N.N.). Полемику завершила сама Ростопчина стихотворением «Дума вассалов» (1853), также свидетельствующим о заинтересованности поэтессы в судьбе Польши.