Поэты и цари

Потом воспитанница студенту надоела: «Она заедает мою жизнь, я пошлею, глупею, я растворился в дурацкой добродетели; кончится тем, что женюсь на ней…» И он, придравшись к какой-то ерунде (его дружок Симановский ее, как известно, домогался под прикрытием марксизма), выгнал девицу, хотя она и не дала марксисту, в конечном счете обратно в бардак. Как говорил другой автор, «души прекрасные порывы!». Иногда-таки их надо душить, а то они ими вымостят дорогу известно куда.

Потом действие перекидывается в поезд, в котором едет Семен Горизонт с кучей б…дей и женой. Эту жену он – что твой Петя Листерман, он же Очкарик, который за деньги знакомит современных олигархов с девушками, – после продал за хорошие деньги. Петя ее, может, и не продавал, но так рассказывает, и это красиво. Не из книжки ли, которую мы сейчас разбираем, он взял этот заход? «Он (в данном случае Горизонт. – И.С.) в совершенстве знал вкусы всех своих высокопоставленных потребителей: одни из них любили необыкновенно причудливый разврат (ну вот интересно, что же считалось таковым сто лет назад? – И.С.

), другие платили бешеные деньги за невинных девушек, третьим надо было выискивать малолетних». Не знаю насчет клиентов Горизонта, но в случае с Очкариком можно было б и фамилии тут назвать…

Горизонт «к женщинам был совершенно равнодушен». Не оттого ли, не отсюда ли сводник в фильме «Глянец» изображен «голубым»?..

Хорош и висящий на стене бардака в рамке «Свод правил и постановлений, касающихся обихода публичных домов». Там говорилось о «еженедельных медосмотрах», о том, что «заведение не должно располагаться ближе чем на сто шагов от церквей, учебных заведений и судебных зданий».

Под занавес главная б…дь, конечно, спрашивает репортера, который и есть автор повести: «Есть Бог или нет?» Не могла она не спросить по закону жанра. Особенно идя вешаться. А интеллигент тоже, как вы понимаете, не мог ответить прямо, не такой он простой парень! Ни то ни се, короче. С той же четкостью ответил он и на вопрос о наличии ада и рая.

Б…дь и не удивилась, она уж немало повидала интеллигентов в своем бардаке и многого от них не ждала.

Она повесилась. Потом еще несколько ее подружек плохо кончили. А дальше «двух драгунов обсчитали в рублевом заведении (то, про которое речь, двухрублевое, кстати. – И.С.), избили и выкинули ночью на улицу». Неважный в России сервис, что и говорить, наверное, с этим ничего нельзя сделать ни при каком режиме… Солдаты добрались до казармы, подняли товарищей, которые как раз гуляли на полковом празднике, те решили отомстить за однополчан, ну и так слово за слово три дня подряд громили бардаки по всему околотку, вспарывая перины, кроша рояли, убивая швейцаров и выгоняя девок голяком на улицу. Довольно глупо. Ну что сказать, русский бунт, бессмысленный и беспощадный… Революция! Видите, солдаты сами разгромили публичные дома, и с тех пор им приходится насиловать друг друга и предаваться прочим ужасам «дедовщины»… Проститутки, конечно, никуда не делись, они просто перешли на другой режим работы – стали неорганизованно работать на улицах.

Толстой прочитал эту повесть и сказал: «Очень плохо, грубо, ненужно грязно».

«К сожалению, мое перо слабо», – ответил на это автор. А что ему было делать? Написано – и с плеч долой…

Зачем писал вообще?

В последней строке автор, Александр Иванович Куприн, сообщил, что эту повесть (она называется «Яма») он «посвящает юношеству и матерям».

Иными словами, он подгонял решение задачи под ответ в конце учебника.

А это как-то не очень интересно.

УБИТЬ ПЕРЕСМЕШНИКА

На фоне Мандельштама другие российские поэты, тоже не очень-то приспособленные к выживанию в суровой советской действительности (те, кто на горе себе дожил и вошел под ее смертную сень), кажутся законченными прагматиками. Сверкающий нездешний колибри, отчаянный утренний жаворонок, бросающий вызов Ночи, безобидный пересмешник, улавливающий звуки и ритмы эпохи. Но не только, не только… Вещий черный ворон, только без мощного клюва, пророк Беды и Смерти; легендарный Див, тоже пророк; Сирин и Алконост; птица Феникс, бросающаяся в костер, чтоб никогда не восстать из пепла. Великий и скорбный дар Пророка, безумного библейского Пророка с развевающимися седыми волосами, беседующего в Пустыне с Богом и Ангелами его (не исключая Люцифера). Вот чем может обернуться Божья птичка, если ей дан великий дар.