Поэты и цари

А Новгород был нашим артефактом, и когда мы ищем град Китеж, то, поверьте мне, искать его надо именно в Новгороде. И утонул он не в озере, а во времени, в наступавшей в XV веке авторитарной эпохе. И утонул он не сам: его утопила Москва – и утопила с камнем на шее, чтобы не выплыл.

Новгород, кстати, имел то, чего никогда не имел Рим императорский. Это было только в республиканском Риме, да и то до Мария и Суллы, во времена децемвиров, Самнитских войн и Пунического конфликта. Три Пунических войны с Карфагеном – это было вполне адекватно Великой Отечественной. Битва под Москвой. Сталинград. И наконец, Берлин, то есть теперешний Тунис. «Delenda Carthago!» – «Карфаген должен быть разрушен!» Рим разбил Карфаген, и римская западная цивилизация получила право, эксклюзивное право, сотворить Европу по подобию своему и даже попытаться дать свое имя и свое семя Азии и Африке (ну, из этого-то ничего не вышло). На Руси случилось все наоборот. Новгород играл за скандинавскую традицию, разбавленную (и сильно) славянской. Москва играла за византийскую традицию, смешанную с ордынской. Тем паче, что Иван III раздувался от гордости, как жаба, женившись на Софье Палеолог, византийской принцессе, и приобретя жуткую родословную от самого Августа. Он же начнет активно обживать шапку Мономаха, которая реальному Владимиру, приличному либеральному князю Киевской Руси, никогда не принадлежала. Иван III с наивностью деспота создавал сам на себя компромат: Август был тираном и палачом, он прикончил римские свободы, а Византия была антипримером, мощным, но жестко регламентированным муравейником, а в муравейнике какая же свобода? Ранний Рим и наш Новгород до самого конца обладали гражданским обществом и гражданской свободой. А Москва была русским Карфагеном, гнездом «разоренья и стона», агентом влияния Востока, наследницей Орды. Вам интересно знать, что было бы с миром, если бы Карфаген победил Рим? Приезжайте в Россию и увидите: здесь (в XV веке) Рим, то есть Новгород, в 1471 году оказался побежденным, в 1478-м – завоеванным, а в XVI веке, уже при Иване Грозном, – и полностью разрушенным.

У Москвы тоже был свой слоган: «Delenda Новгород!» В Новгороде не было неграмотных, в Новгороде не было нищих. В Новгороде никто не ходил в лаптях, в этой униформе «посконной», «кондовой» и отсталой Руси: только в сапогах ходили новгородцы! Новгородские бояре были не Обломовыми, а бизнесменами. Они же и составляли Совет господ: этакий Сенат. Одновременно это были и Давос, и Ротари-клуб, и Совет директоров города. Был вольнонаемный князь, которого приглашали для защиты от военной угрозы (немцы, Литва, свои же русские соседи) и защиты новгородского бизнеса за пределами города. Жил он на Ярославовом дворе, получал хорошее жалованье, но вольничать ему не давали. Новгород решительно не был президентской республикой. Куда важнее был посадник, выбираемый из новгородцев, городской премьер-министр. И еще было вече. Наташа Горбаневская, которой Ахматова завещала лиру, писала в 1964 году: «Мне хочется встать и выйти на форум». Генетическая память срабатывает. Был у нас форум, был. Назывался он вече. И парламент, и народное собрание типа Учредительного, и референдум, и плебисцит. Только славянская традиция сказывалась: это вече и утопить в Волхове могло за антигражданские поступки. А имущество – разграбить. Называлось же это «поток и разграбление».

У Новгорода была и своя кубышка: закамское серебро, копи. Вся торговля Северо-Запада с Германией и Скандинавией была в его руках. Новгород был сказочно богат и для XV века – сказочно свободен. Даже архиепископа выбирал народ, причем миряне. Пока Господин Великий Новгород, не знавший ига (откупался от монголов закамским серебром), стоял твердо на земле, у скандинавской традиции была почва под ногами, была какая-то штаб-квартира, была постоянная прописка.