Поезд милосердия

Вперед!

Один полководец всегда говорил,Что главное, и как это дивно,Бой начинать без руля и ветрил,В драку ввязаться, а там – будет видно.Без плана война не идет никогда,Но, несмотря на расчетов молитву,Только в процессе атаки всегда

Истина сверху нисходит на битву.Каждый моряк знает наверняка,Главное – выйти из порта в море,Курс обозначить и уж тогдаЕму не страшно никакое горе.Корабль в безопасности только тогда,Когда стоит в гавани среди земли.С ним не случится тогда беда,

Но не для того живут корабли!Летчик уверен и убежден,Что главное – это взлететьИ, горизонт отодвинув крылом,Вместе с моторами гимн небу петь!А за окном непогода, пурга,В комнате ж сухо и ноги в тепле.Самолет в безопасности будет тогда,

Когда будет вечно стоять на земле.В нашей природе – стремленье начать,Свойственны людям порывы души,Верим мы – защитит Бога МатьИ не желаем томиться в тиши.Очертя голову в омут, в огонь!Главное – действовать, а не мечтать!Снова эфес обнимает ладонь —

Чтоб победить, надо шпагу достать!Как бы буранами зло ни мело,Я все-таки верю в один прием, люди:Самое главное – сесть в седлоИ плечи расправить, а дальше – всё будет!

Взлет (время московское)

Хоть путешествие наше и началось с задержки рейса, но добро на взлет было-таки получено, и все мы наконец расселись по своим местам. Командир, конечно, поругался на нас и поугрожал нашим взрослым, что за то, что мы задержали вылет на целый час, всех нас сейчас вообще снимут с рейса, мы поизвинялись, наобещали вести себя хорошо, и проблема была решена. Тогда проблемы часто решались и так.

В восемьдесят шестом «Иле», как известно, два этажа, верхний из которых предназначен для пассажиров, а нижний – он как бы трюм. Я точно не помню, как мы добирались до самолета от здания аэровокзала – пешком ли мы шли или нас все-таки автобус привез, но помню, что в самолет мы входили не по самоходному трапу, который является автономным автомобилем с наклонно установленной на нем лестницей, а такую штуку, как телетрап – рукав, тогда можно было только в кино про заграницу и увидеть. На борт мы попали через штатный люк-трап – такую особую дверь, откидывающуюся прямо с самолета вниз и упирающуюся своим верхним торцом, который становился в этот момент нижним, в землю. На внутренней стороне этой двери расположены ступеньки, и ходить по этому трапу очень удобно. Багаж наш почему-то тоже доставлялся нами самими, и мы, войдя на нижнюю палубу «Ила», складывали свои сумки на расположенные там специальные багажные полки, которые потом закрывались крупноячеистой тесемочной решеткой, и шли по лестнице на второй, жилой, этаж этой летающей крепости.

Летал я до этого много, но в восемьдесят шестом оказался впервые. Увлекаясь, как любой нормальный советский мальчишка, авиацией, я, конечно, знал о его характеристиках, но одно дело читать про этот самолет и смотреть картинки с его изображениями, и совсем другое – оказаться внутри этого чуда. Когда я его немножко осмотрел, то подумал, что вряд ли эта махина со всеми её удобствами, лифтами-подъемниками, трапами, ковровыми дорожками, тремя сотнями людей на борту и их барахлом вообще сможет взлететь. Но через совсем небольшой промежуток времени наш «Ил» разнес все мои сомнения в пыль.