Поездка в Питер и обратно

смежить веки,

так лучше быть мне

и нынче пьяным

от баб и водки,

от мыслей этих.

Напрасно ветер

пластает волны

и гонит воду

под корни сосен,

сосуд мой с верхом

давно наполнен,

но сердце хочет,

и бабы просят.

Старею робко, старею как бы,

но и в толпе над папертью

владеет водка, владеют бабы

моей никчёмной памятью.

ГИБЕЛЬ ГЕРОЕВ

1. Видевший Бога

Качается мост над водой,

качаются тени в реке,

сидит златокудрый герой,

щекой привалившись к руке.

Ну, зачем ему розовый сад,

ну, зачем ему розовый куст,

он давно очутиться бы рад,

в том краю, что заброшен и пуст.

Небосвод над ним девственно бел,

небосвод над ним девственно сух,

и напрасно он ждёт перемен,

морщит лоб, напрягая слух.

Как же быть мне теперь

в этом мире пустом

без домов, без людей и без рыб,

кто склонится к нему

над могильным кустом

среди мокрых базальтовых глыб?

2. Щит и меч

Мы могли бы любить друг друга

и везде появляться вместе,

всё начав по второму кругу

с обручальных колец из жести.

Но сердечки стучат друг о друга

часто-часто, как от озноба,

с воробьиного перепугу,

что, возможно, погибли оба.

Так зачем изнурять друг друга

и кроить обручальную жесть,

у меня

уже есть подруга,

у неё

тоже кто-то есть.

Мы не станем любить друг друга

и вдвоём появляться где-то,

бросив всё, я уеду с Юга,

чтобы сгинуть в московском гетто.

ФИНСКИЙ ЗАЛИВ

1. Угольщик

Гондола

моей полусонной любви

второй час на приколе

лениво

колышет бортами

на мелкой воде без волны.

Любовь моя там,

на согретой телами

гондоле,

где бёдра с бортами

слились

и колышутся в такт

у грязной бетонной

печальной причальной

стены.

2. За мысом

Надо отчаливать, выдернуть крюк,

борт накренился, попадали вёдра,

я же сижу на корме и курю

в мыслях про губы, про груди и бёдра.

Нужно проветрить и вычистить трюм,

парус намок и весь день неподвижен,

я же сижу битый час и смотрю

на груди, на бёдра и губы из вишен.

Трос всё же лопнул и ближе к утру

лодку течением сносит к запруде,

мне всё равно, ведь пока не умру,

вижу лишь губы, лишь бёдра и груди.

У Г Р Е Ш С К И Е  Б А Н И

 ДЕНЬ СУРКА

_{^{-Ты знаешь Фауста?}}

_{^{- Он доктор?}}

_{^{- Он мой раб!}}

1. В цвет

«Свою пропаль мне в тот раз сосед занёс,

очевидно, что нас с ним попутал бес,

и пошёл мой скорый поезд под откос,

мимо станции в овраг и тёмный лес.

Я сажал тогда, что в поле не растёт, 

делал в розницу, выцеливал расклад,

мордой бился, словно ветошь о заплот,

но нагнул мою осину этот гад.

Эх, заблудка-людка нежная моя,

у меня дикофт и злоба на людей,

шоколадный цех закрыт до сентября

и за крест не зацепиться, хоть убей.

Тут, голуба, нужен с Севера заход,

не гонять же в даль такую порожняк,

подавай скорее с кумом на развод,

приезжай, ведь пропадаю без тебя.»

Кум прочёл, невнятно хмыкнул,

закурил,

затянулся, но докуривать не стал,

каблуком растёр окурок у перил

и вернулся на допрос в полуподвал.

2. Цезарь

_{…поворотный день-колёсико-среда}

Ты ошиблась, профура,

не сын я тебе,

покажи, лучше,

где у вас выход.

Бог простит, не кричи,

так угодно судьбе,

цыц, кому говорят,

лежи тихо.

Чёрт, с дороги! Заткнись,

это не разговор,

отойди,

тебя тоже не трону.

Взял бы на душу грех,

да заело затвор,

ну, считаю до трёх,

старый ворон.

По Гамбургскому счёту

проиграл вчистую,

не сберёг, босота,

девку молодую.

Мутноглазый и злой,

что свалял дурака,

надираюсь в пивной

у Избы рыбака,

начинаю запой,

рву набухшую нить,

чтобы выдавить гной

и повязку сменить.

Хорошо, что Питер

мои слёзы вытер.

МИСТЕР ВУЛФ

1. Роз Мари-Энн

Карманы мои пусты,

в карманах моих пустота

и в глазах моих нету мечты,

испарилась моя мечта.

Пустота и в усадьбе моей,

ветхий быт, сырость кровли и стен

отвращают семью и друзей,

шлюх, соседа и Роз Мари-Энн.

В пустоте я брожу со свечой,

только скрипнет паркет в тишине,

не пойму, что творится со мной,

почему же так радостно мне.

2. Полнолуние

Раз, в досаде на внезапную дурь,

что взрывной волной накрыла меня,

я кричал во сне, что лучше уйду

и что поздно в жизни что-то менять.

Наплевать, что трезвым быть перестал,

наплевать, что девок в дом привожу,

зато в церковь на холме без креста

я один по воскресеньям хожу.

На свободу меня вывел подкоп,

я живу, ем свой кусок пирога,

иногда лишь вытирая платком

брызги крови на своих сапогах.

НА КАМНЕ

1. Виндзорский узел

Фигура в чёрном (или синем?) – не пойму,

челом бьёт оземь перед ликом на вратах,

роняя в лужу шарфа белую кайму

как слюни изо рта.

Некроз под виндзорским узлом,

лицо с пороком воли,

в глазах немой вопрос о том,

как бы отлить без боли.

На пашне женщина в накинутом платке,

дороги нет, льёт дождь, гниют стога

и такса мокрая на тонком поводке

всё тулится и тулится к ногам.

2. Шоколадница

Я не пошёл к тебе на именины,

вернулся, передумав по дороге,

а дома сел на подоконник мезонина

и свесил вниз свои босые ноги.

В проёме красных черепичных кровель

со шпагой на широкой ленте

стоял отлитый в бронзе Кромвель

на невысоком постаменте,

да колонны белый алебастр

пробираясь меж стволов осин,

вытер рукавом сутаны пастор,

выпивший по случаю крестин.

Я знаю, сейчас ты дома

и совершенно одна

себя изучаешь снова

в зеркале у окна.

В ТРЕТЬЯКОВКЕ

Тихая обитель,

тёплый косогор,

Иоанн Креститель

и сосновый бор,

видно, что народу

как-то не с руки

окунаться в воду