Поэзия и полиция. Сеть коммуникаций в Париже XVIII века

Я пишу «возможно», потому что в этом есть большая доля предположения. На все это легко возразить так: «Réveillez-vous, belle endormie» была печальной любовной песней; но если она была популярна, то в нее могло вплестись множество других ассоциаций, которые вызывали у слушателей 1749 года непонимание, возражение или замешательство. Чтобы почерпнуть больше информации об этой песне, я изучил ее упоминания в двух самых крупных «chansonniers» с 1738 по 1750 год – «Сhansinnier Сlairambault» и «Сhansinnier Maurepas», происходящий из коллекции песен самого Морепа. (К сожалению, он заканчивается 1747 годом и не содержит ничего относящегося ко времени его падения[105].) «Réveillez-vous, belle endormie» встречается довольно часто, из чего следует, что это была одна из излюбленных мелодий для придумывания к ней новых слов. В тринадцати томах «Сhansinniers Clairambault» за этот период (в каждом из которых около четырехсот страниц) насчитывается девять версий. Четыре из них направлены против министров и высокопоставленных особ при дворе. Следующая насмешка над Филибером Орри, министром финансов, которого компрометировали огромные траты его брата, демонстрирует, что это были за сатиры[106]:

Orry, contrôleur des finances,Pour punir son frère, dit-on,

De toutes ses folles dépenses,Le fera mettre à Charenton.Орри, контролер финансов,Чтобы наказать брата, говорят,За все его безумные траты,

Хочет отправить его в Шарантон [приют для умалишенных].

Очевидно, «Réveillez-vous, belle endormie» была простой мелодией, которую насмешники легко могли изменить для нападок на какую-нибудь важную персону. Парижане скорее всего привыкли к такому ее использованию и были готовы услышать новые строки, направленные против мадам де Помпадур.

Но другие песни на эту мелодию не создают четкой картины. Ее использовали для насмешек над вражеской армией во время Войны за австрийское наследство, для шуток об экзотической внешности турецкого посла, прибывшего в Париж, для высмеивания Французской академии и даже для выражения негодования по поводу гонений на янсенистов[107]. Проянсенистская версия прославляла Шарля Коффина, бывшего ректора Парижского университета, как мученика, пострадавшего за правое дело. Из-за того, что он отказался признать буллу «Unigenitus», осуждавшую янсенизм, он лишился последнего причастия и умер без отпущения грехов:

Tu [Coffin] nous apprends par ta conduite

Qu’il faut aimer la vérité,Qu’en fuyant la Bulle mauditeOn parvient à l’éternité.Ты [Коффин] учил нас своим примером,Что нужно любить истину,

Что, избегая проклятой папской Буллы,Можно прикоснуться к вечности.

Трудно представить что-то более далекое по настрою и духу от антипомпадурской «Réveillez-vous, belle endormie», хотя янсенисты и были наиболее явными противниками правительства[108].

«Сhansonnier Maurepas» подтверждает находки из «Сhansonniers Clairambault». В нем пять песен совпадают с найденными ранее и одна отличается. Она, лишенная насмешек над кем бы то ни было, просто посвящена недавней опере[109].

Рассмотрев все варианты «Réveillez-vous, belle endormie» с 1739 по 1749 год, нельзя сказать, что какой-то набор ассоциаций преобладал над другими в тот момент, когда она привела к падению Морепа. Мелодия достаточно часто обращалась против известных личностей, чтобы парижане улавливали эхо предыдущих насмешек, когда ее использовали для издевки над мадам де Помпадур. Но они могли связывать ее и с другими вещами, иногда довольно обыденными. Как бы тщательно мы ни рылись в архивах, мы не сможем найти безусловный и понятный ключ к ассоциациям, соединяющим для французов слова и звуки более трех столетий назад.