Поэзия Латинской Америки

Вариации

Перевод Г. Шмакова

Ты здесь, со мной, и вновь в твоем дыханьея чую воскурений древний дым,я слышу лиру, и в воспоминаньеопять встают Париж, Афины, Рим.Дыши в лицо, пусть кружат роем пчелы,сбирая с кубков олимпийских дань,полны нектара греческие долы,и Вакх, проснувшись, будит смехом рань.Он будит утро золотой Эллады,сжимая тирс, увенчанный плющом,и славят бога пляскою менады,

дразня зубами и карминным ртом.Вакханки славят бога, тают росывокруг костра, рассвет жемчужно-сер,и от огня румяней рдеют розына пестрых шкурах бархатных пантер.Ликуй, моя смешливая подруга!Твой смех — вино и лирные лады,у Термина он треплет ветром югакудель длинноволосой бороды.Взгляни, как в роще бродит Артемида,сквозя меж листьев снежной наготой,как ищет там Адониса[18] Киприда,с сестрою споря нежной белизной.Она как роза на стебле, и нарды

в себя вбирают пряный аромат,за нею мчатся свитой леопарды,за ней голубки белые летят…

* * *

Ты любишь греков? Ну, а я влюбленносмотрю в таинственную даль веков,ищу галантных празднеств мирт зеленый,страну Буше[19] из музыки и снов.Там по аллеям шествуют аббаты,шепча маркизам что-то на ушко,и о любви беспечные Сократыбеседуют лукаво и легко.Там, в изумрудных зарослях порея,

смеется нимфа уж который годс цветком аканта, мрамором белея,и надпись Бомарше[20] на ней живет.Да, я люблю Элладу, но другую,причесанную на французский лад,парижскую нескромницу, живую,чей резвый ум на игры тороват.Как хороша в цветах, со станом узкимбогиня Клодиона[21]! Лишь со мнойона лопочет тихо по-французски,смущая слух веселок болтовней.Без размышлений за Верлена разомПлатона и Софокла б я отдал!В Париже царствуют Любовь и Разум,

а Янус власть отныне потерял.Прюдомы и Омé[22] — тупы и грубы,что мне до них, когда Кинрида есть,и я тебя целую крепко в губыи глаз не в силах от тебя отвесть…

* * *

Играет мандолина, звуки, плача,влетают в флорентийское окно…Ты хочешь, как Панфило[23] у Боккаччо,тянуть глотками красное вино,шутя, внимать соленым разговорампоэтов и художников? Смотри,как сладко слушать ветреным сеньорамо шалостях Амура до зари.

* * *