Поэзия Латинской Америки

Размеренно-нежно дуд ветер весенний,и крылья Гармонии тихо звенели,и слышались вздохи, слова сожаленийв рыданьях задумчивой виолончели.А там, на террасе, увитой цветами,звенели мечтательно лиры Эолии[11],лишь дамы коснутся парчой и шелкамивысоко поднявшейся белой магнолии…Маркиза Евлалия с улыбкой невиннойтерзала соперников двух своенравных:героя дуэлей, виконта-блондина,аббата, в экспромтах не знавшего равных…А рядом — бог Термин[12] с густой бородоюсмеялся, лозой виноградной увенчанный,блистала Диана нагой красотою —эфеб, воплотившийся в юную женщину.

Где праздник любовный — в самшитовой чаще, —аттический цоколь. Там быстрый Меркурийпротягивал к небу свой факел горящий;Джованни Болонский[13] — отец той скульптуре.Оркестр волшебство разливал неустанно,крылатые звука лились безмятежно,гавоты летучие с чинной паваной[14]венгерские скрипки играли так нежно.Аббат и виконт полны страшной обиды —смеется, смеется, смеется маркиза.Ей прялка Омфалы[15], и пояс Киприды,и стрелы Эрота даны для каприза.Беда, кто поверит в ее щебетаньеиль песней любовной ее увлечется…Ведь, слушая повесть тоски и страданья,богиня Евлалия только смеется.

Прекрасные синие очи коварны,они удивительным светом мерцают,в зрачках — точно отблеск души лучезарной —шампанского светлые искры сверкают…А там маскарад. Разгорается бурновеселье, растет и растет, как лавина…Маркиза без слов на подол свой ажурныйроняет, смеясь, лепестки георгина.Как смех ее звонкий журчит и струится!Похож он на пение птицы веселой.То слышишь — в стаккато летит танцовщица,то — фуги девчонки, сбежавшей из школы.Как птица иной раз, начав свое пенье,под крылышко клюв свой кокетливо прячет, —вот так и маркиза, зевок и презреньеза веером спрятав, влюбленных дурачит.

Когда же арпеджо свои Филомела[16]по саду рассыплет, что дремлет безмолвно,и лебедь прудом проплывет, снежно-белый,подобно ладье, рассекающей волны, —маркиза пойдет, затаивши дыханье,к беседке лесной, виноградом одетой;там паж ей влюбленный назначил свиданье, —он паж, но в груди его сердце поэта…Бельканто певца из лазурной Италиипо ветру в адажьо оркестра несется;в лицо кавалерам богиня Евлалия,Евлалия-фея смеется, смеется.… То не при Людовике ль было в Версале,когда при дворе правил жизнью Амур,когда вкруг светила планеты сиялии розою в залах цвела Помпадур?

Когда в менуэте оборки сжималикрасавицы нимфы в прозрачных рукахи музыке танца небрежно внимали,ступая на красных своих каблучках?В то время, когда в разноцветные лентыовечек своих убирали пастушкии слушали верных рабов комплиментыверсальские Тирсы[17] и Хлои-подружки.Когда пастухами и герцоги были,галантные сети плели кавалеры,в венках из ромашек принцессы ходили,и кланялись синие им камергеры?Не знаю, как сад этот чудный зоветсяи годом каким этот миг был помечен,но знаю — доныне маркиза смеется,и смех золотой беспощаден и вечен.