Поэзия Латинской Америки

Адмирал, посмотри на свою чаровницу,на Америку, перл твоей дерзкой мечты,как, терзая, сжигает ее огневица,исказив смертной мукой простые черты.Нынче в сердце Америки — дух разрушенья,там, где жили по-братски ее племена,что ни день закипают меж ними сраженья,за кровавым застольем пирует война.Истукан во плотя восседает на троне,истуканов из камня повергнув во прах,и заря поутру в золотистой коронеосвещает лишь трупы да пепел в полях.Как мы рьяно закон учреждали повсюдупод победные рокоты пушек вдали!

Но увы! Снова с Каином дружит Иуда:правят черные нами опять короли.Наша губы испанцев с индейским разрезом,сок французский тянули вы, словно нектар,чтоб без устала петь каждый день «Марсельезу»,чтоб потом запылал «Карманьолы» пожар.Вероломно тщеславье, как бурные реки, —потому и втоптали свободы мы в грязь!Так бы касики не поступили вовеки,сохраняя с природой священную связь.Они были горды, прямодушны, угрюмы,щеголяли в уборах из перьев цветных…Где же Атауальпы и Моктесумы?Нам бы, белым, теперь поучаться у них.

Заронивши во чрево Америки дикойгорделивое семя испанских бойцов,сочеталась Кастилия мощью великойс мощью наших охотников и мудрецов.Было б лучше стократ, если б парус твой белыйникогда не возник над пучиной зыбей,и не видели б звезды твоей каравеллы,За собою приведшей косяк кораблей.Как пугались тебя наши древние горы,прежде знавшие только индейцев одних,тех, что, стрелами полня лесные просторы,поражали бизонов и кондоров злых.Хотя варварский вождь их тебе был в новинку,он намного отважней твоих молодцов,

что глумились, как звери, над мумией Инков,под колеса бесстыдно толкали жрецов.Ты пришел к нам с крестом на трепещущем стяге,ты закон насаждал — он, увы, посрамлен,и коверкает нынче писец на бумагетот язык, что прославил навек Кальдерон.Твой Христос на панели — он слабый и грустный!У Вараввы ж веселье и буйствует пир,стонут люди в Паленке и плачутся в Кускоот чудовищ, надевших военный мундир.Упованья разметаны, кровью залиты!Мятежей и бесчинств закипающий вал,мук жестоких юдоль — мир, тобою открытый,так молись о спасенье его, адмирал!

Vesper[49]

Перевод Э. Линецкой

Покой, покой… И, причастившись тайнвечерних, город золотой безмолвен.Похож на дароносицу собор,сплетаются лазурной вязью волны,как в Требнике заглавных букв узор,а паруса рыбачьи треугольныи белизной подчеркнутой своейслепят глаза и режут их до боли,и даль полна призывом — «Одиссей!» —в нем запах трав и горький привкус соли.

Маргарите Дебайль[50]

Перевод О. Савича