Поэзия Латинской Америки

Да, я там был. И с головок обритой,С тяжелой цепью на ногах влачилсяЯ среди змей, которые, на черныхГрехах своих виясь, казались мнеЧервями теми, что с раздутым брюхомИ липкими глазами в смрадном чанеСредь бурой грязи медленно кишат.Я проходил спокойно мимо грешных,Как если б у меня в руках простертых,Как на молитву, белая голубкаРаскрыла два широкие крыла.Очами памяти мне страшно увидатьТо, что однажды видел я глазами.Я судорожно вскакиваю, словноБежать хочу от самого себя,От памяти, что жжет меня, как пламя.Кустарник цепкий память, а моя —Куст огненный. В его багряном светеСудьбу народа моего предвижу

И плачу. Есть у разума законы,Порядок непреложный и суровый,Как тот закон, которому подвластныРека и море, камень и звезда.Миндаль, который веткою цветущейМое окно от солнца закрывает,Из семени родился миндаля.А этот шар из золота литого,Наполненный благоуханным соком,Который девочка, цветок изгнанья,На белом блюде протянула мне,Зовется апельсин, и апельсиномОн порожден. А на земле печали,Засеянной горючими слезами,Лишь древо слез и вырастет. Вина —Мать наказанья. Наша жизнь не кубокВолшебный, что по прихоти судьбыНесчастным желчь подносит, а счастливымТокай кипучий. Жизнь — кусок вселенной,Она мотив в симфонии единой.

Рабыня, за победной колесницейБегущая, прикованная к нейНевидимыми узами навеки.И колеснице этой имя Вечность,Клубами пыли золотой сокрытаОна от глаз спешащей вслед рабы.О, что за страшный призрак! Как ужаснаПроцессия виновных.[6] Я их вижу,Они бредут в унынье, задыхаясь,По траурным полям пустыни черной.Там рощи без плодов, трава иссохла,И солнце там не светит, и деревьяНа землю не отбрасывают тень.В молчании они бредут по днуОгромного и высохшего моря.У каждого на лбу веревка, как ярмоНа шее у быка, и за собоюРабов волочат — груду мертвых тел,Иссеченных тяжелыми бичами.

Вы видите роскошные каретыИ праздничные белые одежды,Коня-красавца с гривой заплетеннойИ узкий башмачок — темницей служитНе только ножке он, но и душе.Смотрите: иностранцы презираютВас— жалкое и нищенское племя.Вы видите рабов! Как связку труповИз жизни в жизнь, вам их влачить на спинах,И тщетно будете молить, чтоб ветерНесчастной вашей тронулся судьбойИ ваше бремя в атомы развеял.Вздыми свой щит, народ! Поступок каждыйЛибо вина, которую в векахТы понесешь, как рабское ярмо,Либо залог счастливый, что в грядущемТебя от бед великих сохранит.Земля подобна цирку в Древнем Риме.У каждой колыбели на стенеНевидимый доспех ждет человека.

Пороки там сверкают, как кинжалы,И ранят тех, кто в руки их возьмет.И, как стальные чистые щиты,Блистают добродетели. Арена,Огромная арена наша жизнь,А люди — гладиаторы-рабы.И те народы и цари, что выше,Могущественней нас, взирают молчаНа смертный бой, который мы ведем.Они глядят на нас. Тому, кто в схваткеОпустят щит и в сторону отброситИль о пощаде взмолится и грудьТрусливую и рабскую подставитУслужливо под вражеский клинок,Тому неумолимые весталкиС высоких каменных своих скамейОбъявят приговор: «Pollice verso!»И нож вонзится в грудь до рукояткиИ слабого бойца прибьет к арене.