Терзаясь надеждою и тревогой, я в тот вечер был одинок,Легли на весы судьба моей родины, мужество и страдание…Внезапно снаружи, из ужаса тьмы, резко толкнули дверь,Вошел он — красивый, родной, как брат, и все-таки чем-то страшный.Был он молод, во мраке его зрачков небесные звезды цвели,Торс мускулистый его казался высеченным из гранита,Изнемогала душа от жажды справедливости и добра,Дышало лицо добротой и болью, ароматными, как цветение.Усевшись у лампы, мы говорили о муках родной земли,И разум его полыхал, как сердце закованного титана,В глазах друг у друга нашли мы сразу отсвет одной судьбы,И горечь улыбок из сердца в сердце свободно переливалась.Подолгу молчали и он и я, лишь память рыдала в нас,Да свет моей лампы казался алым, да в комнате пахло кровью.Я потускнел, как предутренний сон, предчувствующий рассвет,Но тут он, прекрасный и гордый, встал и, сжав мою руку, молвил:«Этот вечер — вечер прощанья, друг! Мой конь уже под седлом,Он жаждет кровавых погонь и сеч, он ржет за дверью твоею,А сам я отныне — лишь длинный меч, горем вырванный из ножен,Склонись, дай коснуться губами лба, этот вечер — вечер прощанья.О муках и гневе народа греми, без устали бей в набат,Чтоб приняли в душу песнь о былом те, что придут в грядущем…А я только воин и сирота, мне б только своих мертвецов найти…Лучшую песню в дорогу дай, умереть мне хочется с песней.