Погашено кровью

— Да-да, я помню. А почему он не сдал деньги к нам официально и не открыл счет?

— А налоги? И потом не каждый любит держать деньги на стороне. Он мотается по командировкам, Лондон, Амстердам, кошелек должен быть полным.

— Ладно, Миша, не скрипи зубами, тебе никто ни в чем не отказывает. Мы тебе доверяем, а иначе ты не работал бы в столь надежном и престижном заведении. Но пять процентов я вынужден с тебя содрать за незаконную операцию в пользу банка.

Бронштейн положил пакет на стол и вынул из него сверток. Под газетной бумагой хранились пачки с валютой, аккуратно сложенные в столбик.

— Можете пересчитать.

— Я не думаю, что ты обманешь спецхран. Тут все на виду, как в рентгеновском кабинете. — Начальник ухмыльнулся. — Ларочка, смени банковскую ленту на нашу и брось деньги в обменный фонд, а Михаилу Осипычу выдай новые из обработанных. За минусом процентов.

— Хорошо, — ответила длинноногая блондинка и сгребла тонкими изящными пальчиками груду пачек на поднос.

— И вот что, Михаил. Передай своим функционерам либо учти сам, что со следующего четверга я буду брать… — Глянув в потолок, будто там был ответ, директор округлил: — Десять процентов. Надо перебить аппетит твоим просителям.

— К сожалению, эта мера обернется против меня. Никто не поверит, что с главного казначея собственная контора берет мзду! У меня на очереди стоит один дантист. Из гнилой пасти он делает Голливуд. Но когда эти люди начнут брать проценты с нас, мы разоримся.

— Пройденный этап. У меня нет кариеса благодаря нашему телевидению. Трижды в день я жру «Блендамед» и «Диролом» закусываю.

Девушки зазвенели колокольчиками. Хозяин считал, что он шутит, а помощницы считали, что это смешно. Бронштейн ничего не считал. Каждый спуск в хранилище был пыткой, похожей на спуск в ад. Он устал от унижений, от вторых и третьих ролей и от страха. Талантливый финансист, примерный семьянин, образованный эрудированный человек был поставлен судьбой в угол со штампом «второй сорт». Всю жизнь он мечтал стать дипломатом, но МГИМО для него был закрыт, как и многие другие заведения, и, как это принято, родители с детства таскали Мишу по музыкальным школам, училищам, консерваториям. Советская власть канула в Лету, но мало что изменилось. Дышать стало свободнее, но упущенные годы не воротишь.

Бронштейн вернулся в свой кабинет, положил деньги в портфель, прихватил пальто и ушел из банка, не известив об этом секретаршу.

Сегодня целый день валил снег, и финансисту пришлось потратить лишних десять минут, чтобы смахнуть липучую белую толщу со своего «мерседеса».

Центр был забит машинами, и Бронштейн с нервозностью поглядывал на часы. Он выбивался из графика. В это время его машина должна бы сворачивать в сторону Березок с Рязанского шоссе, а он еще не выехал из Москвы.

***

Любимчик Хлыста, которого все нежно называли Колюней, прибыл в поселок Березки значительно раньше Бронштейна и насаждался горячим кофе, отдыхая в глубоком кресле гостиной. Все шло своим чередом, и Олег Кириллович соблюдал свой график приемов без пустот и зазоров.

Расписание хозяина пригородного коттеджа никогда не нарушалось, что позволяло гостям избегать неожиданных встреч.

— Итак, Колюня, чем кончилась эта история? — Велихов сложил кончики длинных пальцев вместе и откинулся на спинку дивана.

— История еще не кончилась, Олег Кириллыч. Я еще не докладывал Хлысту о результатах проверки. Но она имеет неожиданную развязку. Из колонии сбежали двое мокрушников, а Хрящ продолжает томиться на нарах.

— Можно подумать, что Хрящ послал гонцов за добычей, а сам не решился выйти на свет.

— Версия имеет право на существование, но я бы на ней не останавливался. Трудно поверить, будто такой жлоб, как Хрящ, доверит постороннему тайну клада. И какой в этом смысл?

— А можно ли взять беглецов и прижать к стене?

— Они сами идут в наши сети, если они посланники Хряща. Но я не оцениваю их по высокой шкале ценностей. Пусть ими занимается Хлыст. Это отвлечет его и окончательно запутает в паутине. А в случае успеха мы сможем подключить наши рычаги на последнем этапе гонки.

— Я горжусь тобой, мой мальчик.

Колюня сделал маленький глоток кофе и поставил чашку на блюдце.

— А что Шевцов? — меняя тему, спросил Велихов. — Он же дал Хлысту определенный срок? Так?

— Я могу лишь предполагать. Хлыст в трансе, а значит, хозяин дергает за поводья.

— Хлыст знает, что деньги выкраны у меня?

— Его не интересуют подробности. Думаю, Глухарь не называл ему адреса. Суть не в том, у кого выкрали деньги, а в том, кто будет возмещать ущерб. Машина Шевцова имеет в глазах Хлыста относительно абстрактный характер.

Хлыст понимает, что имеет дело с огромной силой и должен ей подчиниться.

Остальное лишь догадки. Если бы Хлыст сомневался в мощи своего босса, он убил бы его и глазом не моргнул. Но Хлыст напуган. Он в панике и не видит, что творится под его собственным носом. Наркотики, провалы в бригаде по уничтожению, разгул шпаны Глухаря, которая участвует в разборках на стороне, подставляя авторитет своего босса. Хлыст резко пошатнулся, а без него Шевцов — колосс на глиняных ногах.