Поиграй со мной в любовь

Вместе они смотрелись странно. Слава выглядел гораздо старше Ларисы. Он всегда был усталым, она всегда – цветущей. Он был каким-то блеклым, она – яркой. Его можно было не заметить среди других людей, Ларису не заметить было нельзя. Хотя у Нины Петровны и компании не было съемок Ларисы со Славой последних двух лет – после скандала, устроенного Аленой, приревновавшей мужа, они не общались. Возможно, в последние два года или даже год, когда Лариса плотно сидела на игле, она изменилась. Костя говорил, что она только стала чаще срываться, сделалась на самом деле истеричкой. Слава, по его словам, не менялся до аварии.

В больнице персонал называл меня Ларисой Павловной, Костя, Алена и Нина Петровна тоже обращались этим именем, чтобы привыкала. Только моя мама, когда звонила, называла Лидой. Мама просто физически не успевала заехать ко мне. Настенька шла на поправку, прогнозы были самые благоприятные. Мы с ней тоже каждый день разговаривали по мобильному телефону. По-моему, она с ним управлялась лучше бабушки. Костя купил маме карточку для поездок на транспорте – у нее же не было питерских льгот, пенсию обычной почтой должна была высылать Верка на Главпочтамт. Верке была оставлена доверенность на получение. Ну и я надеялась, что скоро смогу подкидывать им хоть что-то «с барского стола».

При выписке из больницы я не узнала сама себя. Вроде я, а вроде и нет. Лицо изменилось. Грудь… Наверное, девчонки в нашем городе полжизни отдали бы за такую грудь, но на душе было неспокойно. В клинике также поработали над моими руками. Девушка, которая ими занималась, хваталась за голову и повторяла: «Ну что же вы ими делали-то? Ну как же можно так себя запускать?» А что я могла ответить? Мне было велено молчать насчет того, что я делала руками в своей жизни. Их так окончательно и не удалось привести в норму. Но я считала, что мужчина не должен обращать внимание на ухоженность женских рук, хотя кто их знает, этих питерских мужчин. Нина Петровна с Аленой в случае возникновения вопросов советовали сразу же устраивать скандал, только думать перед тем, как что-нибудь орать. Про пересаживание клубники и копание картошки говорить не следовало.

– А в двигателе Лариса могла копаться?

– Отличная мысль, – похвалила Нина Петровна. – В машине Лариска разбиралась. Но руки у нее все равно оставались ухоженными. Хотя ведь и за матерью в свое время ухаживала… Ладно, скажешь, что количество в качество перешло.

После выхода из клиники я жила в квартире Нины Петровны, Алены и Костика. В выделенной нам с мамой мне появляться не следовало. Правда, к Настеньке меня возили где-то раз в три дня. Дочь сказала, что я стала очень красивая.

– Болит? – тихо спросила мама при нашей первой встрече.

– Уже нет, – ответила я, хотя боли все равно были. Но могло быть хуже… Я успела начитаться отзывов в Интернете.

– Ой, боюсь я за тебя, Лида…

– Выбора все равно нет, – ответила я, глядя на дочь.

Да и грудь мне моя, признаться, теперь нравилась, пусть она еще и не приняла требуемый вид. Окончательно форма и естественность, как мне сказали, должны установиться через полгода после операции. Хотя как естественность может «устанавливаться»? Но хирурги почему-то любили это слово. Лицо «установится» тогда-то… После круговой подтяжки на мышечном уровне тоже дается срок «установки» в полгода – когда ткани адаптируются к своему новому положению. Мне для лица давали месяц. Месяц заказывала Нина Петровна. Ну а грудь… Я должна была сказать Славе, что заодно сделала и пластику – подправила лицо и подтянула грудь, чтобы он ненароком не испортил…

Я долго мучила хирурга в клинике вопросами о возможной «порче приобретенного имущества». Он терпеливо ответил на все мои вопросы – я явно была не первой и не последней, кто их задавал. Я узнала, что долговечность имплантата зависит от качества материала, но сейчас, можно считать, некачественных нет, причем по банальной причине – кустарное производство нерентабельно, а у всех легальных производителей имплантатов производство стандартизовано как по химическим, так и по механическим свойствам. Если операция сделана плохо (то есть вина хирурга, а не производителя имплантатов), то проблемы возникают вскоре после операции. Но если операция сделана хорошо, даже через десять лет проблемы возникают только примерно в десяти процентах случаев. Имплантат просто изнашивается. Но эта статистика относится только к женщинам, которые за это время не рожали, не набирали и не теряли значительный вес, у которых не начался климакс. В общем, можно было рассчитывать на десять лет. Если же что-то пойдет не так, то будут боль, отек, температура.