Поймать Короля и высечь!

— Обожди, мать, — поморщился Василий Петрович. — Чего же тут стыдиться, если сын работать хочет? Главное, чтобы не сбежал…

— Если сбежит, я этому только рада буду! — Мать притопнула ногой и, подбоченившись, вышла на середину избы. Она всегда так делала, если сильно сердилась.

— Да ладно уж, ладно, — примирительно проворчал отец, — до первого выпаса еще месяц, поди. Еще раз десять передумает.

Колька опустил голову и ушел в свою комнату. Он знал, что с матерью спорить даже опасно — может взять тряпку и отшлепать. Очень уж горячая она на руку.

В избе дяди Акима

Никогда еще на душе у Кольки не было так беспокойно. Вроде, ничего в его жизни не изменилось. Он ходил в школу, учил уроки. Только вот уже и соседи знали, что летом Колька пойдет в подпаски, а дядя Аким куда-то пропал.

«Может, посмеялся? Эх, знать бы наверняка!» — тайком вздыхал Колька и с тревогой посматривал на приятелей: ну как до них разговоры дойдут! Это ж никакой жизни не будет. Засмеют.

В среду мальчишки веселой гурьбой шли из школы. Весна в этом году была на редкость бессолнечная. И канавы были до краев наполнены мутной, студеной водой. Сокращая путь, мальчишки прыгали через них, подзадоривая друг друга.

— Эй, молодежь, кто нырнет первым!

Из-за угла правления колхоза вышел дядя Аким.

Мальчишки разом притихли и вразнобой, но уважительно поздоровались с пастухом. Колька самый последний робко сказал:

— Зрасьте, дядя Аким.

— Здорово, брат, — дядя Аким протянул ему руку, — как твои дела?

— Идут, — смущенно промямлил Колька.

Ребята смотрели на него во все глаза, словно на какого-нибудь известного киноартиста или проверяющего из района.

— Не передумал, брат? — дядя Аким тронул Кольку за плечо.

— Не, — поспешно заверил тот и посмотрел на приятелей: у тех рты от удивления пооткрывались. Еще бы, дядя Аким не только пожал Кольке руку, но и разговаривал с ним на равных, а он не с каждым взрослым на дороге остановится. Тот же Витька Манин встретит пастуха, о здоровье спросит, а дядя Аким, не оборачиваясь, бросит ему через плечо:

— С пустым человеком разговаривать — время терять.

Колька стоял, вытянувшись по струнке, пошевельнуться боялся. Дядя Аким снял руку с его плеча и спросил:

— Отец как на это дело смотрит?

— Сам, говорит, решай, — немного соврал Колька.

Не будь рядом мальчишек, он бы все начистоту выложил. А при них не стал портить такой серьезный разговор.

— Тогда, брат, приходи ко мне, — пригласил Кольку дядя Аким, — как уроки сделаешь. Будем кнут плести.

— Настоящий? — не поверил Колька. Он даже и предположить не мог, что у него будет такой же кнут, как у дяди Акима, тяжелый, длинный, хлопающий громче ружейного выстрела.

— Я всю неделю в районе был. По друзьям ходил, старого приятеля-шорника проведал. Он сбрую для лошадей шьет. Вот у него и взял ремешков для кнута. Сейчас на конюшню иду, надо конским волосом для хлопки разжиться. В общем, жду тебя, брат. — Пастух развернулся и пошел по улице.

— Колька, это чего же… он тебя в подпаски берет? — шепотом, словно боялся, что их подслушают, спросил Олег Шажков.

— Как видишь.

— А почему?

— Не знаю.

— Так уж и не знаешь? — скептически прищурился Олег. — Моя мамка с ним насчет меня говорила, так он почему-то не взял. Сказал: «Пускай подрастет». А я тебя на целую голову выше…

Олег подошел к Кольке, встал к нему спиной и вытянулся.

— На голову, — подтвердили мальчишки.

— Вот видишь, — уже несколько обиженно, что ему предпочли Кольку, сказал Олег. — Но вообще-то я тебе не завидую. Целыми днями будешь за коровами бегать. Да и не получится у тебя ничего. Ты ведь ангиной месяц болел. А там целый день под дождем… Наверно, твой отец его упросил. С твоим отцом даже председатель считается.

— Никто с ним не говорил. — рассердился Колька, махнул рукой на прощанье и по тропинке направился к своему дому.

Весной уроки делать тяжело, а если знаешь, что впереди ждет тебя интересное дело, то… Колька любил математику, но три раза ошибся в примерах: покряхтел-покряхтел, но взял новую тетрадь и все переписал начисто. Отобедал и вылетел на улицу. Добежал до дороги и остановился. Знал, что из окон за ним наблюдают приятели, и как-то несерьезно было нестись вприпрыжку. Еле сдерживая себя, он зашагал вперевалочку, а чтобы выглядеть еще более взрослым, заложил руки за спину, как колхозный бухгалтер Трофим Ананьевич.

Дом дяди Акима стоял почти на самом краю села. В отличие от других домов он был без резного палисадника и огород за ним не был огорожен частоколом. Кроме картошки, свеклы, брюквы да моркови дядя Аким ничего не сажал, а потому считал, и огораживать ему нечего.

Колька поднялся по крутым ступеням крыльца, дернул за кольцо в двери — она с легким скрипом отворилась. Колька шагнул в полутемные сенцы.

В избе навстречу ему поднялся Полкан, лежавший в углу на пестром половике.

— Ты, брат, проходи, проходи, будь как дома, — через тонкую дощатую переборку донесся голос дяди Акима.

Полкан вышел на середину избы и не спускал с него зеленоватых, светящихся глаз.