Поющая во тьме

Первым делом он попробовал успокоиться: в таком разъярённом состоянии он не мог трезво мыслить. Прошёл в комнату, расстелил плетёный коврик из сухих тонких ветвей и принялся выполнять гимнастику, которой учился в Нуа. Поначалу движения были слишком резкими, но постепенно он замедлялся, успокаиваясь, усыпляя злость внутри себя. Замирал на несколько минут в одном положении, плавными движениями немного менял позу, словно перетекая из одного состояния в другое. Спустя часа полтора ему значительно полегчало. Теперь он чувствовал, что в голове не шумит от притока крови, а в глазах не пляшут тёмные пятна.

Итак, Ани, хитрая сука, всё же сбежала.

Он прислушался к себе, пытаясь нащупать связь между ними. Она едва ощутимо пульсировала, значит, рабыня всё ещё жива. Где она? Куда могла пойти?.. Он попытался добраться до источника нити, напрягаясь изо всех сил, но его словно кружило в вихре. Каждый раз, когда ему казалось, что сквозь сомкнутые веки он смог разглядеть местность, где она побывала, изображение будто смазывалось, превращаясь в серое пятно. Одно он мог сказать точно.

Она ещё здесь, в городе. В Румбаде. Оставалось только найти её. Придётся слоняться по городу, пытаясь почувствовать отголоски её присутствия. Скорее всего, она где-то затаилась. Далеко уйти она не могла. Рабские браслеты не так просто снять, они сделаны из специального металла. Лишь в нескольких кузницах изготавливали такие браслеты, и там же их можно было снять.

Но возле кузниц постоянно дежурили стражи, отлавливающие беглых рабов и возвращающие их хозяевам. Лекс был уверен в том, что она не сунется в такое место. Нет, эта изворотливая бестия затаилась, спряталась в каком-то безопасном месте, откуда она сможет наблюдать за происходящим своими непроницаемыми чёрными глазами, выжидая удобного момента.

Лекс оседлал резвого скакуна и поскакал в город. День обещал быть особенно жарким. Уже через полчаса он утирал пот со лба, заливавший глаза, а рубаха липла к телу. Он слегка направлял бег коня и размышлял. Лошади были на месте, значит до города она добиралась пешком. Быстрым шагом или бегом она добралась бы за часа полтора… А если пряталась от случайных прохожих, то добралась бы, самое большее за два — два с половиной часа. И всё же времени у неё было более чем достаточно, чтобы хорошо спрятаться.

Лекс прислушивался к себе, следуя ощущениям внутри. Но чем оживлённее становились улицы города, тем больше нить тонула в посторонних звуках, запахах и чужих эмоциях. Казалось, след разветвляется на несколько путей. Лекс озадаченно остановился, вернулся немного назад, пытаясь сосредоточиться посреди оживлённой толпы. Так и есть, след ветвился, уходя в двух разных направлениях. Запутывала следы, догадался он.

Что ж, возможно найти её будет не так просто, как он думал. Лекс ударил пяткой коня в бок и поскакал вправо. Продвигался он не так быстро, как хотелось. Некоторые улочки, по которым шла ранее Ани, были настолько тесны, что рослому жеребцу было не протиснуться. Лекс выругался: пришлось отдать коня на временную конюшню, и передвигаться пешком. Он умыл лицо холодной водой из фонтана, чтобы немного освежиться, и бодрым шагом продолжил поиски.

Через час плутания Лекс на разные лады проклинал рабыню. Он не раз сбивался с пути, приходилось возвращаться, выискивать, прислушиваться и вновь идти вперёд под испепеляющими лучами дневного солнца. Он понял, что ходит кругами, когда в третий свернул на одну и ту улочку. Ноги горели от ходьбы, рубашка была насквозь мокрой от пота, а поиск пока не дал результатов.

Он решил вернуться к исходной точке, в которой след разветвлялся. Нос учуял аромат, сводящий с ума. Так пахли хлебные лепёшки с мясом и острым соусом. Желудок голодно заурчал, требуя пищи, и Лекс сдался. Купил у продавца пару лепёшек и бутыль сильно разбавленного розового вина. Сел рядом с другими мужчинами в тени дома, скрестив ноги, и принялся поглощать еду. Отщипывал кусочек хрустящей хлебной корочки с самого края и макал в густой, острый соус, после пальцами выуживал кусочек баранины из гущи и отправлял в рот, отирая губы тыльной стороной ладони. Вино ничуть не пьянило, а лишь освежало, подчёркивая вкус традиционной хендальской лепёшки.

Немного взбодрившись, он пошёл дальше по следу, оказавшись на базаре. Со всех сторон доносились зазывные выкрики торговцев, нахваливающих свой товар на все лады. Ряды базара располагались хаотично, пересекаясь друг с другом немыслимым образом. Толпы покупателей, нищих попрошаек и просто зевак сливались в единый людской поток. Здесь можно было увидеть и раба, согнувшегося под грузом множества корзин, наполненных доверху, и высоких господ, отмеченных особенным знаком двух лун, и стража, взирающего на всех тяжёлым, усталым взглядом и грязного оборванца, стремящегося обчистить карманы…