Поющие в терновнике

"That lad isn't human!" he had exclaimed the day he dumped a hunger-striking Stuart back at Drogheda after he was left at the convent minus Meggie.	- У этого паренька все не по-людски! - воскликнул он в день, когда привез Стюарта домой из монастыря, где тот без Мэгги устроил голодовку.
"Did he say he wanted to go home?	- Хоть бы он сказал, что хочет домой!
Did he say he missed Meggie?	Хоть бы сказал, что скучает без Мэгги!
No!	Ничего подобного!
He just stopped eating and patiently waited for the reason why to sink into our thick skulls.	Просто взял и перестал есть и терпеливо ждет, пока эти тупые головы сообразят, с чего это он.
Not once did he open his mouth to complain, and when I marched up to him and yelled did he want to go home, he simply smiled at me and nodded!"	И ни словечка жалобы. Пришел я к нему, заорал: ты что, домой хочешь? - а он только улыбнулся и кивнул!
But as time went on it was tacitly assumed that Stuart would not go out into the paddocks to work with Paddy and the other boys, even though in age he might have.	Но со временем как-то молчаливо признано было, что Стюарт не пойдет работать на выгонах с Пэдди и с братьями, хоть он уже не маленький.
Stu would remain on guard at the house, chop the wood, take care of the vegetable garden, do the milking-the huge number of duties the women had no time for with three babies in the house.	Его дело оставаться при доме, колоть дрова, присматривать за огородом, доить корову - счету нет хозяйственным заботам, а когда на руках трое малых детей, женщинам всюду не поспеть.
It was prudent to have a man about the place, albeit a half-grown one; it gave proof of other men close by.	Да и осторожности ради пускай будет в доме мужчина, хоть и не взрослый, вроде как знак, что есть и другие поблизости.
For there were visitors-the clump of strange boots up the plank steps to the back veranda, a strange voice saying:	Мало ли кто заявится посторонний - громыхнут чужие сапоги по деревянным ступеням задней веранды, чужой голос окликнет:
"Hullo, Missus, got a bit of tucker for a man?"	- Эй, хозяйка, не накормите прохожего человека?
The Outback had swarms of them, swagmen humping their blueys from station to station, down from Queensland and up from Victoria, men who had lost their luck or were chary of holding a regular job, preferring to tramp on foot thousands of miles in search of only they knew what.	В здешней глуши они кишмя кишат - сезонники с закатанными в синее одеяло пожитками на горбу скитаются от фермы к ферме, кто из Квинсленда, кто из Виктории; бедолаги, кому не повезло, и такие, кто побаивается связать себя постоянной работой, а предпочитает топать тысячи миль в поисках неведомо чего.
Mostly they were decent fellows, who appeared, ate a huge meal, packed a bit of donated tea and sugar and flour in the folds of their blueys, then disappeared down the track headed for Barcoola or Narrengang, battered old billycans bouncing, skinny dogs belly down behind them.	Почти все они люди порядочные: придут, наедятся досыта, сунут в складки одеяла что им дадут - немного чаю, сахару, муки - и уходят по большой дороге, держа путь на Барколу или Нарранганг, позвякивая помятыми жестяными котелками, и за ними плетутся тощие псы.
Australian itinerants rarely rode; they walked.	Австралийские путники редко ездят верхом; они передвигаются на своих двоих.
Occasionally a bad man would come, on the lookout for women whose men were away; with a view to robbery, not rape.	Но изредка появляется и недобрый гость, высматривает дом, где остались одни женщины, без мужчин, не для насилия - для грабежа.