Пока смерть не соединит нас

— Заткнись! — прорычала Серван. — Заткни свою поганую глотку!

Презрительная улыбка юнца исчезла, уступив место изумлению, а потом злости.

— Ты у меня еще поговоришь! — угрожающе просипел он, пытаясь непослушными руками дотянуться до нее. — Ты еще не знаешь, кто я! Никто не смеет разговаривать со мной в таком тоне! Тем более маленькая дебилка в жандармской форме!

— Довольно! — произнес Матье. — Серван, звони! Пожалуйста…

Она направилась к крыльцу и держала палец на кнопке звонка до тех пор, пока в коридоре не зажегся свет. Дверь открыл сам мэр, в пижаме, халате, с растрепанными волосами и сонным взглядом…

— Добрый вечер, месье! Национальная жандармерия…

— Что случилось?

— Мы привезли вам вашего сына, месье, — продолжала Серван, стараясь контролировать себя. — Он находился за рулем в пьяном виде, а когда ему приказали остановиться, отказался выполнить приказание…

— Ах ты, мерзавец! — проревел Лавесьер, вперив взгляд в своего отпрыска. — Когда ты наконец возьмешься за ум?

— Ладно, давай отпускай меня! — пропыхтел Себастьян.

В это мгновение за спиной мужа показалась Сюзанна. Увидев форму, она испустила сдавленный писк, крик, задавленный в зародыше.

— Что-то случилось с сыном?

В темноте она не увидела Себастьяна.

— Да нет! — возразил ее муж, поднимая глаза к небу. — Все прекрасно…

— Где он? — простонала она.

— Да вот он я, бедняжка психованная! — ответил Себастьян — Ты что, совсем ослепла?

Серван застыла в изумлении; несколько часов содержания под стражей явно пошли бы этому мерзкому юнцу на пользу.

— Давай иди сюда! — промолвил отец, втаскивая пьяного отпрыска внутрь дома.

Желая удостовериться, что с сыном ничего не случилось, что он в целости и сохранности, Сюзанна попыталась заключить его в объятия, но он грубо оттолкнул ее. Андре смущенно улыбнулся молодым жандармам:

— Благодарю вас…

— Завтра ему надо явиться в казарму забрать свою машину, — сказал Матье.

— Он придет. Еще раз спасибо и доброй ночи.

— Доброй ночи, месье мэр, — ответил жандарм, отдавая честь.

Дверь закрылась, и они вернулись в свой джип.

— Мне очень жаль, — произнес Матье. — Тебе надо было дать мне вытащить его…

— Проехали! — сухо ответила Серван. — Я бы и сама сумела с ним справиться…

— Да успокойся ты!

— А меня нервирует, когда маленький говнюк ведет машину пьяный вдрызг, отказывается остановиться и уезжает, даже не отсидев под арестом до полного протрезвления! И все только потому, что его зовут Лавесьер… Однажды Вертоли сказал, что он не делает разницы между жителями долины! А получается…

— Но это сын мэра! Его нельзя оставить в камере!

— А почему?

— Ну, так заведено… И не только в Кольмаре… Везде так.

— А если завтра он кого-нибудь собьет насмерть?

— Понимаю, Серван. Но его отец, без сомнения, даст ему нагоняй.

— Нагоняй? Не смеши меня! Он заслуживает временного лишения прав и очень нехилого штрафа! А не какого-то

нагоняя! К тому же, я уверена, он еще и накурился! От него за километр несло гашишем!

— Успокойся, Серван, — уговаривал Матье, паркуя машину возле жандармерии.

Войдя внутрь, они увидели Кристиана Лебрена и Вертоли: они о чем-то спорили.

— Ну и? — спросил старший аджюдан. — Все прошло нормально?

— Дальше некуда! — раздраженно ответила Серван. — Сыночка доставили папаше, и он позволил себе оскорбить меня!

— Подожди… — попытался остановить ее Матье.

— Но это правда! — не унималась девушка. — Впрочем, я забыла, что господин Лавесьер здесь в своем праве!

— Довольно! — оборвал Вертоли. — Кристиан и Матье, вы возвращаетесь на дорогу и дежурите там до двух часов. А вы, Брайтенбах, идете за мной ко мне в кабинет!

— Но…

— Никаких возражений! — прикрикнул аджюдан. — Ко мне в кабинет, живо!

Несколько секунд они смотрели друг на друга, и она подчинилась приказу. Закрыв дверь, Вертоли встал напротив нее.

— Вы знаете, где вы находитесь? — воскликнул он.

— В жандармерии! — вызывающе ответила она. — Там, где смертельно пьяных водителей сажают под арест! Даже если их фамилия Лавесьер!

— Ах, да замолчите же вы! Вы что, считаете, меня это радует? Считаете, что я не хочу закрыть этого маленького мерзавца?

— Тогда почему вы этого не сделали? Вы же не в подчинении у мэра!

— Я знаю, что я должен делать! И нечего давать мне советы! Если бы я посадил сына Лавесьера в кутузку, это стало бы поводом для скандала! И все равно ничего бы не изменилось, разве что на меня посыпались бы неприятности!

— Невероятно! — возмутилась Серван.

— Послушайте, Брайтенбах: здесь приказываю я. А вы беспрекословно исполняете мои приказы. Зарубите себе это на носу. Иначе вы здесь больше не служите. Я не стану и дальше терпеть ваши пререкания на глазах у всего отделения! Если вы еще раз попробуете публично мне возразить, я немедленно заставлю вас замолчать. Вы все поняли?

Серван изменилась в лице, но продолжала молчать.

— Вы все поняли? — повторил Вертоли, подходя к ней еще ближе.

— Да…

— Что вы сказали?

— Да, старший аджюдан.

— Я не позволю какой-то девчонке устраивать бардак у меня в жандармерии!

Серван чувствовала, что еще немного, и она взорвется. И решила поскорей убраться.