Пока живешь, душа, - люби!..

Кричала во мне несогласно,

К любви призывая, душа.

* * *

Когда мы родились,

У нашего царского ложа

Российская мать

Опалила нас совестью глаз,

Чтоб праведно жили!

Где лгали за славу –

Сытожим:

В витрину столетья,

На общий обзор,

Напоказ.

И слаще не надо,

И горестней этого плена.

Пройдет наше время,

Покатится солнышко вниз.

Еще покочуй, моя нежность,

В раскатах вселенной,

К ракитам закатным,

К морщинам полей прикоснись.

70

* * *

Знаю, в хмурые дни

Ты подходишь к окну.

Что скрывать –

Всем нам хмарь да окно.

Ты обманешь себя,

Я себя обману,

Но скажу:

«Все забыто давно».

Говоря, ты молчишь.

И смеясь, ты молчишь.

Вряд ли только

В тревожной судьбе

Голосами дождей,

Лунным светом в ночи

Мы сумеем сказать о себе.

Даже в лучшие дни

Тишиной заперты:

Все скрываем, молчим да таим.

И лицо, и слова, и улыбка –

Не ты!

Только слезы у сердца - твои.

Может быть, с той поры

В нас осталось добро –

Задыхаться, страдая в тиши.

Мы с тобою –

Как старые письма на фронт...

Не пиши, что в груди,

Не пиши.

* * *

Чем дальше, тем выше

Дома –

Одиночества глыбы.

Распятое тело

Бетонные гвозди прожгли.

Все меньше на свете

Живых родничков и улыбок,

Наследственных песен

И древностей русской земли.

Зачем тут гаданья?

Всмотритесь, как в сумраке сером,

Плодя одиночек,

Стремится, не глядя назад,

Панельная морочь,

Железобетонная эра,

От серных дождей

Опустив капюшон на глаза.

71

* * *

Россия, Россия,

Приснись мне, как прежде,

С серебряной Ворсклой,

С костром на горе!

В судьбе моей осень.

Тускнеют надежды,

В которых так долго

Мог сердце я греть.

Зарядные вьюги

В глаза парусили.

Прошу на прощанье,

Пока не ослеп,

Приснись мне, Россия,

Приснись мне, Россия,

С багровым закатом

В полынную степь.

Ревет, пролетая,

Метель над крестами,

Грядут мои дни.

Заметет добела.

Любовь и печаль,

Я тебя не оставил!

Вся в памяти смертной –

Какой ты была.

* * *

Разбег и равнина!

Ответь,

Где предел тебе,

Воля?

В просторы врываясь,

Года разметав по пути,

Мои табуны

В предзакатном пластаются поле.

Нет власти над ними.

Не смог обратать и пасти.

Вина ль моя в том,

Что прошел по декабрьской дороге,

Не мною придуманной,

С горьким названием –

Жизнь?

Прости меня, месяц,

Попутчик полей круторогий,

За раннюю глупость

Тропинку в степи укажи.

И лунно, и звездно,

И свет из окошка у брода.

Прощально так помню –

Исхлестанный волнами челн...

Стою над обрывом,

Улыбчиво плачу о чем-то:

72

О раннем,

О позднем,

Да мало ли, друг мой, о чем.

* * *

Пока живешь душа, люби –

Холмы в пути или равнина.

Ты не могла хранить обид,

И потому сама любима.

Как травы юные свежи!

Как осени светла усталость!

Так мало остается жить.

Так мало

Выстрадать осталось.

* * *

Путь - дорога,

Раскатная, санная,

Лихо под гору

Шла до поры...

Все ли отдано

Нежное самое

Беззащитным сердцам детворы?

Сколько помнится,

Сколько не помнится!

Оттого-то и сердцу больней –

Все пронзительней

Свет над околицей,

Чистый свет

Остающихся дней.

73

В СЕМЬЕ ЕДИНОЙ

Год 1990 для нашей семьи - черный.

Первого ноября мы потеряли нашего старшего

сына Глеба. Младший сержант Глеб

Михайлович Сопин погиб при исполнении слу-

жебных обязанностей в ракетных частях под

Красноярском.

Это был талантливый юноша, любил

людей и был полон страстного желания

утвердить себя в мире. Оставил после себя

художественно-литературное наследие. Его

ранний уход был чудовищно несправедливым и

еще раз напоминал: мир - это стихия, которая

бьет, как торнадо: правых и виноватых, врагов

и своих... Если бы я верила в Бога, в те дни

восстала бы против него. Если Бог - это и есть

природа, то обращаться (с пожеланием ли,

просьбой...) можно только к себе - туда, где

хоть чем-то в пределах видимости можешь

распорядиться.

Но человек протягивает руки из своей

слепоты разве что до поворота, и то в ясную

погоду:

И гений, освещая только миг,

Предвестит тьму, неведомую прежде.

(из стихотворения Михаила 1987 года).

Весной 1991 года могила Глеба оттаяла и требовала подсыпки. Мы с Мишей таскали

землю ведрами, и он в сердцах сказал:

- Здесь должен был лежать я, а не он.

Потом будет 12 лет попыток издать наследие Глеба, в конце концов подобие его за-

вета: «Я вернусь! Я все равно когда-нибудь вернусь!..» - исполнится. Книга «Четвертое

измерение, или приключения Красной Шестеренки, «храброго» предводителя триунэсов»

издана, вот что пишет о книге поэт и издатель Эвелина Ракитская:

«Книга Глеба Сопина – это не просто результат трудов и материальных вложений се-

мьи, желающей отдать должное памяти погибшего. Она является высокохудожественным,

оригинальнейшим произведением (вернее, сборником произведений) очень популярного

ныне жанра – комиксов для детей и подростков. Однако, в отличие от других книг этого

жанра, «Четвертое измерение...» - это РУССКИЕ комиксы, созданные в РУССКОЙ тради-

ции, безо всякого влияния наводнивших наш книжный рынок и зачастую чуждых рус-

скому читателю героев и тем. Несмотря на то, что основные персонажи Глеба живут на

далекой планете, они имеют РУССКИЕ характеры, легко узнаваемы и вызывают бурю

эмоций у читателя... Книга Глеба Сопина – это россыпи остроумия, кладезь доброты, она

отличается прекрасным вкусом, с огромным интересом читается и рассматривается не

только детьми, но и взрослыми».