Показуха (СИ)

На следующий день Марьянку куда-то вызвали, Юхимович не знал, куда, знал только, что вызвали, - она вернулась вечером на машине председателя, а спустя еще недельку, в Николаевку приехал старичок, такой вежливый, тихий, скромный, член партийной комиссии обкома партии. С каким-то особенным почтением он здоровался с Андреем Юхимовичем, передал привет от самого Леонида Ильича. Все это было в присутствии председателя. Председатель морщился, завидовал славе своего парторга, но дипломатично молчал.

- Моя фамилия Прутынь Василь Иванович. Приехал к вам по пустяковому поводу. Ваша колхозница пожаловалась, что вы ей окно разбили, видать в щечку поцеловать пытались, но с кем не бывает, пока мы молоды. Важно, что не произошло главного - дефлорации...

- А что это такое? - полюбопытствовал Юхимович.

- Ну, это медицинский термин, означающий, что она, эта Марьянка, как была, так и осталась девушкой. Вы, видать, пожалели ее и правильно сделали, ибо в противном случае, вас могли очень строго наказать. Все же партия, хоть и правящая партия, но она старается соблюдать законы. А закон об изнасиловании очень строг. Он, кажись, второй после закона об измене Родине. За изнасилование дают пятнашку, то есть пятнадцать лет. Но в данном конкретном случае вас только немного пожурят. Леонид Ильич человек добрый, симпатичный, один взмах бровей весь прекрасный пол в трепет приводит. Я задам вам несколько вопросов, стараясь не утомлять вас и не задерживать. Работы, конечно, у вас много: колхоз имени вождя мировой революции у нас передовой в области. И тут ваша неоценимая заслуга.

Прутынь задавал короткие вопросы, долго писал, и милая беседа в дружеском тоне растянулась на три часа. Старичок вежливо раскланялся и уехал. Все! крышка захлопнулась. Юхимовича никто больше не беспокоил. Председатель больше не напоминал об этой истории. Даже Марьянка стала с ним здороваться, но как-то суховато с опущенными долу глазами и на вопрос Юхимовича: как настроение, коротко отвечала: хорошо и старалась скрыться. "Стыдно ей, роскишница поганая. Надо было ее почать. Но время еще впереди. Я должен опередить этого Тараса Харитоновича. Он и так уж всех почти перепробовал, а ведь старше меня на целых восемь лет. Видать, его больше уважают, чем меня. Несправедливо это".

Через месяц Юхимович, чтобы немного насолить председателю, и окончательно закрыть этот вопрос, подошел к Тарасу Харитоновичу и потребовал два ящика коньяка.

- Погодь маненько, - сказал председатель, - я тут съезжу в Киев на сессию Верховного совета, а когда возвернусь - побалакаем. Кажись, твоя взяла. Я морально готовлюсь к тому, чтобы признать тебя победителем.

- Вот так, дорогой! Нечего было этот спор затевать с Андреем Юхимовичем. Не такие дела мы с тобой вытворяли, и то удалось замазюкать. Помнишь, как ты пятнадцатилетнюю дочку доярки Маруси насиловал и отделался мешком пшеницы? А Соломию Архиповну, девушку лет двадцати ты поганил прямо у себя в кабинете?

- Но она сама согласилась, она пришла на прием позже всех, когда здесь уже никого не было. Специально так подстроила, чтоб потом тянуть из меня жилы, - зло пробурчал Тарас Харитонович.

- Это я так, к слову. Мы много бедокурили, и об этом не следует распространяться, что было, то прошло, как говорится. А Марьянка...- это пустяковый вопрос, сам знаешь. Так что коньяк можешь прямо из Киева везти, ценнее будет.

- Посмотрим, возможно, так и получится.

14

Председатель уехал в Киев и там задержался. Похоже, он не больно торопился возвращаться. Видать, зазноба и там появилась. Депутат все же! Андрей Юхимович сосредоточил в своих руках всю полноту власти в колхозе. Председатель, уезжая в Киев, отдал ему ключи от сейфа, где лежала печать, и пожелал ему мужества и терпения при исполнении двух должностей одновременно.

Юхимович провел одно собрание колхозников, каждый понедельник проводил планерку с руководящим составом колхоза, чаще, чем обычно заявлялся на ферму к дояркам, чтоб поглядеть, как краснеет Марьянка при его виде и виновато опускает глаза, когда он заводит с ней разговор.

- Я доберусь еще до тебя, Марьянка, ты не думай, от меня не ускользнешь, у меня сугубо хохлацкий характер, я упрямый как бык, - сказал он ей однажды.

- Как бычок, - поправила она его. - Испугали вы меня тогда, Юхимович. А нас пугать нельзя. Мы на ласку больше падки, чем на испуг. Харитонович так бы не поступил.

- Тебе нравится Харитонович? ну, скажи: нравится или нет?

- Хи-хи! - засмеялась Марьянка и побежала кормить свою любимую корову, называя ее про себя Надеждой Константиновной.

- Надо ее заманить, загнать в угол, отчебучить, раздеть, а потом приласкать, как мать любимое дитё. Она растает, сама целовать бросится, я все же мужчина не то, что этот старик Харитонович, - вслух сказал себе Юхимович и побежал в контору.

Тут секретарь ему подала номер телефона и фамилию, куда следовало позвонить.

- Роскишница Тамара Ивановна из обкома партии, - радостно бормотал себе под нос Андрей Юхимович. - В новой должности хотят меня утверждать, или просто я на собеседование вызывают.