Похищение Эдгардо Мортары

— Говорите правду, потому что Моризи после того, как рассказала все это множеству людей, которые поверили ее словам, уже повторила то же самое здесь, в суде. Как вы тогда объясните, почему ей захотелось обвинить вас — и в суде, и вне суда — в том, что она просто выдумала?

— Наверное, когда она крестила мальчика, ей захотелось как-то оправдаться, и она решила свалить всю вину на меня — будто это я ей посоветовал так поступить. Но повторяю вам, и я готов сказать ей в лицо то же самое: она солгала — и в суде, и вне суда.

У Карбони остались некоторые сомнения в правдивости бакалейщика. Перед уходом Лепори, как и Моризи, получил предупреждение, что судья оставляет за собой право возбудить против него дело, если сочтет, что для этого имеются основания[305].

Кроме самого инквизитора, Анна Моризи называла только двух людей, которые могли бы оказаться ценными свидетелями, способными подтвердить ее рассказ. Одним был Чезаре Лепори, но он только что назвал ее лгуньей. Вторым человеком была Реджина — женщина, работавшая у соседей Мортара, Панкальди. По словам Моризи, она одной только Реджине проговорилась про крещение Эдгардо до того, как ей пришел вызов к инквизитору. Карбони решил поскорее разыскать эту женщину.

Найти ее оказалось нелегко. Реджина Буссолари больше не жила у семьи Панкальди. Оказалось, что 60-летняя бездетная вдова живет в доме своего племянника в центре города, в десяти минутах ходьбы оттуда, где раньше жили Мортара. 18 февраля она явилась давать показания.

Да, сказала она, она знает семью Мортара. Они познакомились летом 1857 года, потому что тогда она целых три месяца работала у синьоры Розины Панкальди, которая жила по соседству от Мортара.

— Вам известно [спросил Карбони], что через некоторое время после того периода, о котором вы упомянули, в доме Мортара произошла большая беда — из-за одного из их детей?

— Через некоторое время после того, как я ушла от Панкальди, по Болонье прошли слухи, что один из детей Мортара, не знаю его имени, хотя помню, что говорили о мальчике, так вот, священная инквизиция приказала отобрать его у семьи, потому что он оказался крещеным. Я никогда не слышала никаких подробностей дела и даже сейчас ничего толком не знаю.

— Но разве вы не знали о его крещении еще до того, как его забрали?

— Я ничего не знала, потому что мне никто об этом ни слова не говорил.

С подсказки Карбони Реджина признала, что действительно знала девушку, работавшую служанкой у семьи Мортара. Это была девушка из Сан-Джованни-ин-Персичето, но она не могла припомнить ее имя.

— Вы когда-нибудь говорили с ней, — спросил Карбони, — о том, что она крестила того мальчика, которого позднее забрала полиция?

— Мне кажется, я только раз или два говорила с той служанкой, когда она подымалась за чем-нибудь наверх, в чулан, потому что путь к лестнице, которая туда вела, проходил мимо двери синьоры Панкальди. Но она никогда мне ничего не говорила про того мальчика и уж тем более про его крещение.

Отвечая на следующий вопрос, она сказала, что никогда не говорила с Анной Моризи и об Аристиде — умершем сыне Мортара.

Однако, возразил Карбони, Анна рассказывала, что встретила Реджину, когда поднималась по лестнице в чулан, и после того как они поговорили об Аристиде — младенце Мортара, который был при смерти, — она рассказала Реджине, что крестила Эдгардо.

— Вы признаете, что как-то раз разговаривали с Моризи в похожих обстоятельствах. Может быть, правда и то, что вы разговаривали с ней именно на ту тему, о которой упоминала Моризи?

— Я вот что скажу: Моризи — лгунья. Я даже не знала, что тот мальчик, Аристид, о котором вы сейчас говорили, был болен. Я узнала об этом уже потом, когда увидела гробик и кто-то — не помню уже кто — сказал мне, что у Мортара умер один из детей.

На вопрос, разговаривала ли она когда-либо с инквизитором, отцом Фелетти, Реджина ответила отрицательно[306].

Когда Реджина ставила крест под записью своих показаний, Карбони предупредил ее, как до этого предупреждал Чезаре Лепори и саму Анну Моризи, что суд оставляет за собой право завести против нее дело. Либо Анна Моризи — искусная выдумщица, либо лгут Лепори с Буссолари, подумал Карбони.

20 февраля судья направил начальнику болонской полиции письменный запрос относительно того, есть ли в полицейских архивах какие-либо записи, касающиеся Моризи, Лепори и Буссолари. В тот же день он вызвал бывшую хозяйку Буссолари, чтобы та помогла ему понять, стоит ли верить Реджине. Синьора Панкальди подтвердила правдивость своих нотариально заверенных показаний, которые она давала по просьбе Момоло Мортары осенью 1858 года, — тех самых, где описывалось, как Анна Моризи со смехом похвалялась своей постельной интрижкой с соседом-австрийцем. Но если Моризи представала с ее слов распутницей и соблазнительницей, то Реджину Буссолари, напротив, Панкальди назвала «хорошей женщиной и очень религиозной». Реджина «ходила в церковь часто, даже слишком часто»[307].