Похищенная принцем

– Вот именно. Ты в этом точно не виновата.

Они вместе дошли до арки и, словно по молчаливому соглашению, повернули обратно. Демиан продолжал вполголоса:

– Пройдет какой-нибудь год, и о скандале уже никто не вспомнит. Если это так для твоей кузины, не вижу, почему должно быть иначе для Лили. Господи боже, ей всего шесть лет! О ее дебюте мне предстоит думать не раньше, чем лет через десять!

Элли, идущая рядом, с удивлением подняла на него глаза.

– Так ты хочешь, чтобы она однажды вышла в свет? Чтобы бывала на балах и вышла замуж за дворянина?

Демиан бросил на нее осторожный взгляд, затем кивнул.

– Я поддерживаю дружеские связи с несколькими джентльменами, членами моего клуба. Время от времени меня куда-то приглашают, чаще всего на карточные вечера. Надеюсь поддерживать такие отношения и дальше. Не ради себя – ради Лили. – И, помолчав, добавил угрюмо: – Если теперь это получится.

В первый раз Элли задумалась о том, что скандал действительно может ударить и по нему. Как отнесутся к Демиану в обществе, когда станет известно, что он растлил племянницу графа Пеннингтона? Что, если дядя позаботится, чтобы его – а вместе с ним и Лили – не приняли больше ни в одном порядочном доме?

Она тряхнула головой, отгоняя эти неприятные мысли.

– Через десять лет все давным-давно перемелется! – бодро заверила она. – Никто и не вспомнит, как звали ту гувернантку, которую ты сбил с пути истинного!

Демиан вдруг остановился, и она с ним вместе. Он нахмурился, словно пораженный какой-то неожиданной и неприятной мыслью, затем снова повернулся к ней.

– Но… подожди-ка… разве ты не собираешься стать знаменитой писательницей?

– Ну, не то чтобы знаменитой, – попыталась рассмеяться она, – но кое-какой известности надеюсь достичь.

– Элли! – Руки его тяжело легли ей на плечи. – Послушай, я только что сообразил. Я опозорил тебя в глазах всего общества. Что, если ни один издатель детской литературы не захочет покупать рукописи у дамы, имевшей скандальную связь?

По позвоночнику пробежал холодок, но Элли решительно замотала головой.

– Значит, буду писать под псевдонимом. Никто не узнает, кто я на самом деле.

– Но от издателя скрыть свое настоящее имя ты не сможешь. Ему необходимо будет знать, кто ты – чтобы вести деловую переписку, заключать контракты, переводить гонорары на твой банковский счет. – Взгляд его становился все тревожнее. – Элли, я знаю, как мыслят деловые люди. Ни один издатель в Англии не станет вкладывать деньги в проект, который может не принести прибыли. А какой же добропорядочный родитель купит своему ребенку книгу, написанную и проиллюстрированную падшей женщиной?

Элли ощутила, как растет в желудке холодный склизкий ком.

– Нет! Не может все быть так безнадежно! Просто не может быть! Ты же сам говорил… и я говорю… эта шумиха скоро уляжется!

– А если нет? Что тогда?

Его серо-зеленые глаза вглядывались ей в самую душу. Резко отвернувшись, он снова взъерошил волосы рукой.

– Господи, Элли! Я не только погубил твое доброе имя. Я разрушил дело твоей жизни! А может быть, и будущее Лили.

Запрокинув голову и прижавшись затылком к стене, Элли пыталась сопротивляться вторжению безжалостной реальности. Но ледяная дрожь сотрясала ее до самых костей. Все, о чем говорил Демиан, было вполне возможно. Пугающе возможно. Даже, пожалуй, очень вероятно. Неужели погибли все ее надежды, все мечты? Она, конечно, сможет рисовать и дальше – но только для себя. Никогда не увидит свои рисунки напечатанными. Не узнает, каково зарабатывать на жизнь своим трудом. Не будет радоваться тому, что ее сказки читают дети по всей Англии, а может быть, и в других странах…

Она прижала ладони к ледяной стене у себя за спиной. Голой, мрачной, безнадежно холодной стене – такой же, как ее нынешнее положение. Ах, если бы жизнь была книгой – рукописью, из которой можно вырвать и переписать заново неудачные страницы! Она бы вымарала день, когда отправилась к модистке вместо Беатрис. Безжалостно вычеркнула бы и отправила в мусорную корзину и само это безумное похищение, и все, что за ним последовало. И сейчас перед ней не стоял бы мрачный выбор: проститься со всеми своими мечтами – или… отправляться под венец!

Но сделанного не воротишь. Реальность – не строка из книги, ее не вымараешь и не перечеркнешь. Глупо отрицать: судьба загнала ее в угол.

Вновь взглянув на Демиана, Элли заметила, что он не сводит с нее глаз. Губы по-прежнему плотно сжаты, но в серо-зеленых глазах читается стоическая покорность судьбе. Он тоже понимает, что иного выхода нет.

– Я не хочу выходить замуж! – свирепо глядя ему в глаза, отчеканила Элли.

Он ответил ей таким же свирепым взглядом.

– А я поклялся никогда больше не жениться!

И оба замолчали, глядя друг на друга. Стало очень тихо; только где-то в дальнем конце коридора капала вода. Демиан, нависший над Элли, казался ей огромным и пугающим, как никогда. Что она вообще о нем знает? Он – игрок, как ее отец; вдруг и он, как папа, разорится, погрязнет в долгах, опустится, начнет пить, чтобы забыть о своих ошибках? Одна мысль об этом породила в ней панический страх.