Похищенная принцем

Она тоже мучила его и наслаждалась этой сладкой мукой: протянув руку, сжимала в ладони его мужское достоинство, ласкала и поглаживала, пока с его губ не сорвался хриплый стон, свидетельствующий о том, что Демиан едва сохраняет власть над собой. И лишь тогда, когда лихорадочный жар, охвативший обоих, сделал невозможным никакое промедление, Демиан опрокинул Элли на подушки и медленно вошел в нее – глядя в глаза, шепча ее имя, каждым движением говоря о том, как она прекрасна и желанна.

Ощущения были почти сверхъестественными. Бог знает, как и почему, но на этот раз соитие показалось Элли чем-то куда более глубоким и полным значения, чем в первую ночь. Она ясно ощущала, что они с Демианом едины, что тела и души их находятся в совершенной гармонии. А затем невероятное притяжение страсти вымыло из ее сознания все связные мысли. Подчинившись инстинктам, Элли поднимала бедра навстречу Демиану, все быстрее двигалась с ним в такт – и наконец достигла светлой гавани и закачалась на волнах блаженства.

И потом, когда они лежали, обнявшись, под одеялами в свете гаснущего камина, последней мыслью Элли перед тем, как погрузиться в сон, было: сегодня их брачные клятвы обрели смысл. Они с Демианом стали поистине мужем и женой.

Глава 25

В доме у Демиана Элли жилось легко и спокойно – такого покоя она никогда не ощущала в собственной семье. Большую часть времени Демиан пропадал в клубе, и Элли могла заниматься, чем пожелает. Поначалу даже странно было, что рядом нет бабушки и кузины с их постоянными требованиями. После стольких лет в услужении Элли ощущала себя почти что виноватой теперь, когда угождала только себе.

На следующий день после обеда посыльный привез в дом ларчик, в котором, к великому удивлению Элли, обнаружились инструменты художника – карандаши, кисти, акварельные краски, все высочайшего качества. К ним прилагалась записка: Демиан писал, что Элли может заказывать себе все, что ей понадобится, и просто присылать ему счета. У Элли сжалось сердце. Никогда в жизни никто не выбирал для нее подарки с такой щедростью и заботой!

Вооружившись новыми инструментами, Элли занялась непривычным для себя делом – принялась разбивать свою книгу на короткие истории, которые можно будет выпустить отдельными книжками. Пришлось поразмыслить над тем, как переработать сюжет, чтобы разбить его на отдельные главы, какой финал придумать для каждой главы. Часами сидела она за письменным столом в спальне или в кресле у окна, переписывая свою рукопись и делая новые рисунки.

Однако как ни любила Элли свою работу, время от времени ей требовался отдых. Почувствовав, что пора отдохнуть, она отправлялась обследовать все уголки дома Демиана. Заглядывая в комнаты и чуланы, поднимаясь и спускаясь по лестницам, переходя с этажа на этаж, наслаждаясь безмятежной красотой особняка и его обстановки, повторяла себе, что не должна чувствовать себя здесь незваной гостьей.

Теперь это ее дом. Или все же… Как странно чувствовать, что она – хозяйка этого роскошного особняка, пусть и живет здесь лишь временно!

Одним из самых любимых ее мест в доме скоро стала оранжерея со стеклянной крышей. Теплая и влажная, с буйно разросшимися растениями, оранжерея напоминала тропический сад. Нашлись здесь и скамейки, на которых удобно было сидеть с блокнотом. Полюбила Элли и библиотеку, тихую просторную комнату с высоким потолком и столами, за которыми можно без помех читать или рисовать. Полки здесь были полупусты, и Элли спрашивала себя, собирается ли Демиан заполнить их книгами. Как весело будет ходить с ним по книжным лавкам, вместе выбирать новые издания, приносить их домой, разворачивать…

Но тут же Элли вспоминала, что проживет здесь недолго.

Порой она спускалась вниз. Элли выяснила, что в Лондоне миссис Макнаб служит у Демиана кухаркой. Быть может, такое поведение не подобало хозяйке дома, но Элли с удовольствием садилась с ней за длинным столом, обсуждала меню или последние сплетни. Не раз ей приходилось удерживаться от желания напомнить миссис Макнаб о каких-нибудь событиях из их жизни на острове. Вокруг постоянно вертелись другие слуги, и никто из них, кроме Финна и его жены, не знал, что хозяин похитил Элли.

Странно, но эти три дня в замке, когда буря и метель заперли ее в четырех стенах с Принцем-Демоном, Элли теперь вспоминала с ностальгией. Вспоминала, как неприветлив и ворчлив был Демиан поначалу, как постепенно смягчился, как, когда она подвернула ногу, нес ее в спальню на руках, как делал выпады кочергой, показывая ей, как должен орудовать мечом Принц Крысиан. Вспоминала и первые безумные поцелуи на парапете, и ту волшебную ночь, когда завлекла его к себе в постель.

Теперь завлекать его не было нужды. Работа нередко требовала от Демиана задерживаться в клубе допоздна; но каждую ночь они проводили вместе. Демиан будил Элли поцелуями, она просыпалась, ощущая рядом его тепло – и была счастлива. А потом – снова острое наслаждение соития, интимные прикосновения, блаженное чувство слияния двоих в единое целое.