Похищенный (Kidnapped)

With the first peep of day I opened my eyes, to find myself in a great chamber, hung with stamped leather, furnished with fine embroidered furniture, and lit by three fair windows.	Едва забрезжил рассвет, я открыл глаза и увидел, что нахожусь в просторной комнате, оклеенной тисненой кожей; комната была уставлена великолепной, обитой гобеленами мебелью и освещалась тремя большими окнами.
Ten years ago, or perhaps twenty, it must have been as pleasant a room to lie down or to awake in as a man could wish; but damp, dirt, disuse, and the mice and spiders had done their worst since then.	Десять, может быть, двадцать лет назад лечь спать или проснуться тут было, наверное, одно удовольствие; но с тех пор сырость, грязь, запустение да еще мыши и пауки сделали свое дело.
Many of the window-panes, besides, were broken; and indeed this was so common a feature in that house, that I believe my uncle must at some time have stood a siege from his indignant neighbours--perhaps with Jennet Clouston at their head.	К тому же почти все оконные стекла были разбиты, да и вообще весь замок зиял пустыми окнами; невольно приходило на ум, что моему дядюшке довелось в свое время выдержать осаду возмущенных соседей - чего доброго, во главе с Дженнет Клустон.
Meanwhile the sun was shining outside; and being very cold in that miserable room, I knocked and shouted till my gaoler came and let me out.	Меж тем за окном сияло солнце, а я весь продрог в этой злосчастной комнате; я принялся стучать в дверь и призывать своего тюремщика, пока он не явился и не выпустил меня.
He carried me to the back of the house, where was a draw-well, and told me to "wash my face there, if I wanted;" and when that was done, I made the best of my own way back to the kitchen, where he had lit the fire and was making the porridge.	Он повел меня за дом к колодцу с бадейкой, сказал: "Вот, хочешь - умывайся", - и я, совершив омовение, поспешил на кухню, где он уже затопил печь и варил овсянку.
The table was laid with two bowls and two horn spoons, but the same single measure of small beer.	На столе красовались две миски и две роговые ложки, но по-прежнему лишь одна кружка жидкого пива.
Perhaps my eye rested on this particular with some surprise, and perhaps my uncle observed it; for he spoke up as if in answer to my thought, asking me if I would like to drink ale--for so he called it.	Быть может, на этой подробности сервировки мой взгляд задержался с некоторым удивлением и, быть может, это не укрылось от дяди; во всяком случае, как бы в ответ на мои мысли, он спросил, не выпью ли я эля - так он величал этот напиток.
I told him such was my habit, but not to put himself about.	Я ответил, что обычно пью, но пусть он не беспокоится.
"Na, na," said he;	- Нет, отчего же, - сказал он.
"I'll deny you nothing in reason."	- Мне для тебя ничего не жаль, в границах разумного.
He fetched another cup from the shelf; and then, to my great surprise, instead of drawing more beer, he poured an accurate half from one cup to the other.	Он достал с полки вторую кружку и затем, к величайшему моему изумлению, вместо того, чтобы нацедить еще пива, отлил в нее ровно половину из своей собственной.
There was a kind of nobleness in this that took my breath away; if my uncle was certainly a miser, he was one of that thorough breed that goes near to make the vice respectable.	Это был поступок, исполненный своеобразного благородства, поразившего меня до глубины души; да, передо мной был, конечно, скряга, но скряга высшей марки, у такого даже порок обретает некий оттенок приличия.