Похититель детей (сборник)

— Она говорила тебе, отчего умирают дети? Нет, вижу, не говорила… Ладно, слушай, мальчик… Задолго до того, как ты родился и даже задолго до того, как я родилась, мы, люди, прибыли в этот мир, готовые начать все заново, сделать все лучше. У нас был большой корабль; теперь вы называете его луной, но это был корабль. Мы разгрузили его, начали устраивать новую жизнь и тут потеряли связь с Землей. Мы так никогда и не узнали, что случилось, но связь с Землей была потеряна. Зато мы не забыли наших мелких старых раздоров. Снова, как на Земле, начались споры из-за пастбищ. Кое-кто помнит о том, что у нас была омерзительная маленькая война. Вот и получилось, что за два столетия мы утеряли все наши достижения.

— Я… Я не понимаю…

— Черт побери, мальчик, я тоже! Но в конце концов, мы отравили и себя, и этот мир. За это время мы уничтожили столько людей, что не оставили себе шансов выжить на этой планете. Может быть, мы лишились вообще всех шансов.

Она сурово посмотрела не него, ее серые глаза были непроницаемы, как камень.

— Пойми. Из-за того, что те люди сделали задолго до нашего с тобой оождения, женщинам сейчас трудно рожать детей, а детям еще труднее выжить. Со временем положение ухудшается. С каждым годом все меньше людей, способных охотиться, все больше детей появляется на свет мертвыми… Еще два, от силы три поколения, и эти равнины очистятся от людей. Исключая…

Кот ждал, пока она закончит.

— Что исключая? — не выдержал он в конце концов.

— Цитадели, — сказала она. — Ты знаешь о людях из Цитадели?.. Да нет, откуда тебе знать… — Лекарь кивнула в сторону костра. — Они ж как та искра, которую ты раздул. Цитадели — это несколько искорок человечества, борющихся за жизнь и тепло, сражающихся с мраком, пытающихся сохранить себя до того времени, пока мир не исцелится. Ты ведь знаешь, что некоторые люди, хотя их очень мало, имеют вполне нормальное тело и могут рожать здоровых детей. Если они соберутся в Цитаделях, если им и их потомкам удастся продержаться Бог знает сколько еще лет, то тогда наша искра, возможно, вспыхнет снова. И мы снова сможем жить в этот мире.

Кот нахмурился.

— Если Цитадели действительно существуют, почему все остальные люди живут по-прежнему? Почему они тоже не идут туда?

Улыбка женщины вышла узкой и мучительной, как свежий порез, из которого еще не начала сочиться кровь.

— Дело в том, мальчик, что мы, жители Цитадели, победили в проклятой войне. Наши предки победили! Нас осталось немного, но у нас достаточно техники — ты, пожалуй, назвал бы ее колдовством — чтобы не пустить к себе незваных гостей. С этим не так просто смириться, это возмущает многих, но это так. Некоторые из нас становятся лекарями, чтобы облегчить жизнь таким, как ты. Но в конце концов смерть все равно настигает всех, и тут уж мы ничего не можем поделать, разве что все бросить или погибнуть вместе с вами. Но этого мы не сделаем.

— Но если все те, кто снаружи, соберутся вместе…

— Это невозможно. Удержать их снаружи очень просто. Они — вырождающийся народ. — Она выпрямилась и обернулась, чтобы посмотреть в палатку. — Мне показалось, я слышу голос твоего друга, но он все еще спит. — И взглянула на Кота испытывающе. — Ты бы счел Цитадель, к которой я принадлежу, очень странным местом, мальчик. Люди живут там, как люди, а не как животные. Они много работают, побольше, наверное, чем вы, но они работают по-человечески: строят, планируют, создают. Правда, среди них есть и такие ненормальные, которые становятся лекарями.

— Как бы я хотел все это увидеть!

— Черт побери, а зачем, по-твоему, я тебе все это рассказываю? Я же приглашаю тебя, глупый. Твоя кровь показывает, что ты сможешь быть отцом здоровых детей, если, конечно, найдешь здоровую супругу. Здесь-то ты точно ее не найдешь.

Кот стоял в облаке голубого дыма, поднимающемся над костром.

— Теперь я понял, — прошептал он. — Теперь я знаю, что это правда. Это ведь ты и есть Похититель Детей.

— Это так. Я их забираю с собой, но только тех, кто способен к нормальной жизни. И только тех, кто сам хочет идти со мной. — Она нахмурила брови. — У тебя ослабла повязка. И руку ты должен носить на перевязи. Иди сюда, я посмотрю ее.

Кот следил за ее проворными пальцами. Сотни вопросов крутились у него в голове, но ни один из них не шел на язык, и оттого он стоял молча, а после сел и невидящими глазами уставился в пламя костра.

Палки-Вместо-Ног просыпался еще трижды, но с каждым разом он слабел все больше и больше. Один раз он начал говорить со своей матерью, донимая ее вопросами о мире и окружающих его вещах, внимательно прислушиваясь, будто давно исчезнувшая из мира женщина и впрямь объясняла ему все теперь, когда он стоял на краю пропасти. Проснувшись в последний раз, он оказался в ясном сознании и заговорил с Котом о том, с чем расстается: о весенних рассветах, летних купаниях в реке, осеннем сборе яплов, зимних снегопадах. Смущаясь, Палки попросил Кота не причинять зла Коротким Рукам. Кот не ответил.

Палки вздохнул.

— Мне не страшно. У меня ничего не болит. Но я устал.