Похождения соломенной вдовы

И тут же прикусила язык. Что это я? Может, у меня нет, а у той дамочки, которая вышла за него замуж, как раз есть? Что, если влюбленный американец — тот самый красногубый тип, который сшивался возле газетного киоска, а потом поплелся за мной в кафе? Я медленно прозревала. Так это был любовник моего двойника! А я-то, дура, думала, что это мой преследователь! Возможно, та я, которая жила здесь, в этом мире, скрывала свое увлечение от мужа. Поэтому на улице, при всех, американец делал вид, что они незнакомы. Наверное, он ждал какого-то знака, чтобы подойти. Мое лицо просветлело. Люблю, когда все понятно! Ну, ничего, я все исправлю. Любовник мне сейчас совершенно ни к чему. Придется от него отделаться.

— Клянусь, ты больше никогда о нем не услышишь! — клятвенно пообещала я. — Дай только срок.

— То есть вы будете лучше прятаться?

— Я тебе не изменяла, клянусь! — торжественно заявила я, приложив обе руки к груди. Туманов с огромным сомнением посмотрел на выражение моей искренности и даже склонил голову к плечу. Однако не сказал ничего ободряющего.

— Ну хорошо, чего ты хочешь? — По-деловому, так по-деловому, решила я.

— Я взял отпуск, — сказал Туманов. — Хочу, чтобы мы некоторое время побыли только вдвоем.

— Отпуск? — опешила я. — Кто тебе его дал? Ты ведь только что устроился на работу?

— Мне пошли навстречу. Буду несколько часов в день работать на домашнем компьютере, этого достаточно.

Я не знала, как скрыть свою растерянность, если не сказать — разочарование. А я-то себе напланировала! Организовать лигу людей, перемещенных из параллельного мира, посетить Ник-Ника и попробовать с его помощью начать операцию по возвращению себя назад. Одно это требовало свободного времени и, скажем так, бесконтрольности. Мое замешательство не укрылось от Туманова. Он горько усмехнулся:

— Вот видишь! Ты уже в трансе. Едва закончился наш медовый месяц, как я уже тебе наскучил! Недаром меня предупреждала Катерина! И что она там говорила о твоем первом муже? Спустя какое время ты ему изменила?

«А что, если это коньяк? — внезапно подумала я. — Не взрыв в лаборатории, не автокатастрофа, а странная бутылка коньяка? Я сама ее открыла, я одна его пила…»

— Если я тебе разонравился, ты должна сказать мне честно, — продолжал между тем Туманов, не обращая внимания на странный блеск в моих глазах. — Я не хочу в один прекрасный день застукать тебя с этим американцем! Если я правильно понял, первому мужу ты наставила рога с испанским кабальеро? Может быть, у тебя страсть к иноязычным партнерам?

Я отправилась на кухню и открыла дверцы навесной полки. Бутылка была на месте. Я достала ее и, отвинтив пробку, опасливо понюхала. Если я права, достаточно снова выпить рюмочку, и проснешься в своей постели, рядом со своим мужем. Маловероятно, конечно, но попробовать надо. Вдруг для моего организма этот коньяк — такое же потрясение, как для других — автокатастрофа?

— Я видела, что ты постелил себе на диване, — сказала я, извлекая из серванта рюмку. — Думаю, это лишнее.

Думаю, тебе пора вернуться в супружескую постель.

— Это что, жертва с твоей стороны? — повысил голос Туманов номер два.

— С чего ты взял?

— Я же вижу, что ты решила напиться!

— К нам это совершенно не относится.

Туманов, сопя, смотрел, как я опрокидываю в себя одну рюмку, потом другую.

— Я жутко голодная, — сообщила я, чувствуя, как коньяк разогревает внутренности.

Туманов, поджав губы, распахнул дверцу холодильника и мрачно сказал:

— Закусывай.

В холодильнике стояли пластиковые коробки с покупными салатами. Я испытала острый приступ вины. Ведь бедолага только что женился! Он вправе рассчитывать не только на супружеское ложе, но и на полноценное домашнее питание.

— Сейчас разденусь, приму душ и сварганю что-нибудь на ужин, — пообещала я.

Однако душ после двух рюмок коньяка повлиял на меня примерно так, как пуля в голову. Я повалилась на кровать и мгновенно отключилась. Проснулась глубокой ночью, причем в таком состоянии, как будто не просыхала неделю. Нет, никуда я не перенеслась. Эксперимент не удался. Обидно.

Туманов номер два сидел за компьютером. Его пальцы время от времени опускались на клавиатуру и исполняли трескучий пассаж. Я долго смотрела на его профиль и пропитывалась сочувствием к нему со скоростью промокашки, брошенной в пруд. Через минуту я уже готова была все ему рассказать. Все-все. Пусть не заблуждается на мой счет.

— Юра! — позвала я, стараясь, чтобы голос прозвучал нежно, хотя горло казалось выстланным наждаком. Он вздрогнул и повернул голову. — Подойди, я хочу кое-что тебе сказать.

Туманов молча поднялся и, засунув руки в карманы, что у мужчин, по моим наблюдениям, является жестом свободолюбия, направился в мою сторону.

— Ты чего не спишь?

— Я должна тебе кое в чем признаться, — повторила я заплетающимся языком.

— Признайся, — хмуро сказал он.

— Сядь, пожалуйста, — я похлопала рукой по одеялу, и Туманов неохотно сел, наблюдая, как я, кряхтя, пытаюсь облокотиться о поставленную набок подушку.