Похвали меня

Один из мужчин в тронном зале вошел в женщину и теперь в ровном ритме врезается в нее. Их стоны и крики теперь слышны, и это лишь подталкивает меня все глубже и глубже в этом неумолимом потоке к моей собственной кульминации.

– Вот так, Шарлотта. Хорошая девочка.

Его слова подстегивают меня, посылая сквозь тело электрические заряды. Пальцы быстрыми круговыми движениями массируют клитор, и это приносит приятное облегчение. Рука Эмерсона лежит на моей, но он не касается меня там. Вместо этого он сжимает мне бедро и трется своим членом о мои ягодицы.

Любые мысли о том, что это неуместно, покидают меня. Они уже где-то далеко, вне этого момента и темного коридора. Потому что прямо сейчас я хочу только одного – кончить. Мне уже все равно, что это произойдет публично.

– Ты такая красивая. Заставь себя кончить, детка.

Он продолжает говорить, и его слова, словно река похвалы, несут меня вниз, прямо к обрыву. Мои глаза ни на секунду не отрываются от тронного зала, и, когда оргазм обрушивается на меня, я едва не падаю на пол. Моя свободная рука сжимает ткань костюма Эмерсона, а он заключает меня в объятия.

– Ты само совершенство.

Его губы касаются моего уха, щеки и скользят по шее. Я уже ничего не слышу – в ушах звенит, кожа гудит. Оргазм продолжает сбивать меня с ног, волна за волной. Его рука снова находит мою, и я чувствую, как пальцы Эмерсона нежно касаются моей чувствительной кожи. Но он не останавливается, глубже проникая пальцами в мои трусики. Его рука нащупывает признаки моего оргазма, и я напрягаюсь.

Он глухо стонет мне в ухо. Вытаскивает мокрый палец и подносит его ко рту. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, как раз в тот момент, когда он проводит им по губам, слизывая с него мое возбуждение.

– Эмерсон, – шепчу я, и наши взгляды встречаются. Это долгий, тяжелый момент, когда мы позволяем всему, что только что произошло, зависнуть в напряжении между нами. Может, он корит себя за то, что перешел эту черту? А я?

Я точно нет. Все жду, когда на меня накатит стыд или раскаяние, но этого не происходит. Вместо этого я… взволнована. Чувствую, что стою на краю чего-то большого и не хочу уходить отсюда.

Секс втроем в тронном зале подошел к концу, и, когда я снова смотрю в окно, женщина стоит прямо по ту сторону стекла. Ее взгляд словно на мгновение ловит мой, и я гляжу на нее, приоткрыв рот. Есть в ней нечто странно знакомое, как будто я уже где-то ее видела. Она слегка подмигивает и, лукаво улыбнувшись, задергивает занавеску.

Как только Эмерсон выводит меня из темного коридора греха, я бегу в туалет. Внезапно эта тускло освещенная комната кажется мне чертовски яркой. Меня не отпускает ощущение, что все видят, что я только что сделала. Они знают, что я только что публично мастурбировала, подглядывая, как другие занимаются сексом.

Туалет, как я сказала, тускло освещен, что для меня сродни благословению. Я боялась, что здесь будут яркие люминесцентные лампы. Он сверкает роскошными золотыми зеркалами и блестящими черными каменными столешницами.

Ополаскивая руки в раковине, смотрю на женщину в зеркале. Неужели я произвожу впечатление счастливой?

Счастливее, чем была с Бо, конечно. Но чего-то не хватает. Чего именно, я не знаю.

В этот момент из кабинки выходит женщина и занимает место у раковины рядом со мной. Подняв взгляд, я замираю на месте, понимая, что это та самая женщина из тронного зала. Внезапно я осознаю, почему она показалась мне такой знакомой. Это Мадам Кинк.

Она почти неузнаваема без черной кожаной одежды и хлыста, но это определенно та самая брюнетка-доминатрикс из блога, которая рассказала мне все, что нужно было знать об Эмерсоне Гранте и КРИ. Более того, она до сих пор учит меня всему, связанному с этой сферой. Ее веб-сайт получил больше кликов с моего браузера, чем любой другой.

На данный момент она для меня что-то вроде знаменитости, а я только что мастурбировала, пока она занималась сексом.

Она замечает меня, и ее глаза скользят по моему телу. Женщина смотрит мне в лицо и улыбается.

– Ты потрясающе выглядишь, – говорит она.

У меня отвисает челюсть. Кто? Я? Эта женщина, эта… богиня говорит мне, что я потрясающе выгляжу?

– Спасибо, – лепечу я, почти утратив дар речи.

Вытирая руки, она не сводит с меня глаз. И я знаю, что должна уйти, но не могу пошевелиться. Она широко улыбается.

– Согласись, это удивительное место.

Я киваю, не совсем зная, что ответить, и Мадам Кинк продолжает:

– Я имею в виду, здесь мы можем просто быть сами собой, наслаждаться тем, чем мы хотим наслаждаться, не чувствуя себя при этом дурно и не подвергаясь осуждению.

– Да, – отвечаю я, чувствуя себя круглой дурой, потому что буквально не в состоянии придумать ни одной умной вещи, которую можно было бы сказать. Она делает шаг ко мне, проводит пальцами вниз по моей руке к запястью и берет мою ладонь в свою.

– Эмерсон Грант – настоящий бог, и он весь вечер был одержим тобой. Не понимаю, почему ты нервничаешь.

Когда я слышу, как его имя слетает с ее губ, по моему позвоночнику пробегает холодок. Она говорит о нем так, будто знает его или хочет. Моего Эмерсона.