Поклянись быть моей

Он не ответил и продолжал невозмутимо завязывать шнурки на кроссовках.

Уиллоу же не двинулась с места. Ее тело словно обрело собственный разум и хотело оставаться подле незнакомца. Ей была непонятна такая реакция. В школе она влюблялась в своих одноклассников, но с тех пор у нее не было времени на привязанности подобного рода, потому что все ее внимание было сосредоточено на уходе за отцом и добывании денег для оплаты расходов. Все это было важнее, чем страдания по какому-нибудь мужчине, и сейчас она не могла уяснить, почему конкретно этот представитель мужского пола вызвал в ней такую бурю эмоций.

Тем временем незнакомец выпрямился и, так и не надев футболку, повернулся к Уиллоу. И в это мгновение она осознала, что опасность, исходившая от него, только усилилась, однако вместо страха ощутила нечто, очень похожее на возбуждение.

«Ты же знаешь, что это плохо. Уходи».

И тут вдруг воздух между ними сгустился самым странным образом, стал горячим и наэлектризованным, как перед летней грозой.

Уиллоу знала: надо уходить, убраться подальше от него самого и его влияния на нее. Понимала, что ей надо бежать от того неземного восторга, что поднимался у нее в груди, от потрясающего ощущения в животе, будто там порхают бабочки. Она чувствовала, что все это плохо кончится для нее, но все равно не могла сдвинуться с места.

Незнакомец двинулся в ее сторону, как огромная пантера, нацелившаяся на жертву. Он шел уверенным шагом, и Уиллоу все отчетливее видела, как поблескивают невысохшие капли воды на его коже. Она даже стала ощущать исходивший от него запах – озерной воды и чего-то более теплого, острого и очень мужественного.

Он был таким высоким, что ей пришлось откинуть голову, чтобы заглянуть ему в лицо.

– Вы только посмотрите, – ласково произнес он, – у вас в волосах листья. – Уиллоу не нашла в себе сил помешать ему, когда он поднял руку и выпутал листок из ее волос. – А знаете, вы похожи на Диану-охотницу. – Он бросил на землю еще один листок. – Диана, на кого ты охотишься? На меня, да? Тогда прекращай свою охоту. Ты меня поймала. – Без каких-либо колебаний он сгреб в кулак ее волосы и закинул ее голову.

Сердце Уиллоу билось так громко, что она больше ничего не слышала. И не видела ничего, кроме его темно-голубых глаз. Ни один мужчина никогда не прикасался к ней вот так. Не подходил так близко, что она могла чувствовать жар его тела. В ней поднялось желание, жаркое, запретное и отчаянное, только она плохо представляла, что это за желание.

А вот незнакомец, кажется, знал.

– Пора брать свой трофей, охотница моя, – сказал он, наклонился и приник к губам Уиллоу.

Ахилл Темплтон, седьмой герцог Одли, известный в светских хрониках как просто Темпл, привык целовать незнакомых женщин и всегда получал от этого удовольствие. Женщины вообще были для него удовольствием, и он старался, чтобы и они воспринимали его так же. Однако он обычно обращал свое внимание на светских львиц и тусовщиц, женщин опытных, точно знавших, кто он такой и что их ждет в отношениях с ним.

А вот незнакомок, разгуливающих по его поместью с листьями в волосах и подглядывающих за ним, у него еще не было. По сути, он и сам не знал, что заставило его поцеловать эту девушку. Если бы она застала его на пробежке, он списал бы свое желание на высокий уровень адреналина. Но сегодня, когда он выходил из воды, никакого всплеска адреналина у него не было. Как раз напротив, он был холоден как лед. И такая холодность была его обычным состоянием, он всегда умел держать себя в руках.

В Торнхейвен он приехал сегодня утром и, обнаружив в старом доме множество призраков, решил избавиться от них с помощью физической нагрузки. Однако пробежка и купание в ледяном озере не прогнали сидевший глубоко внутри его страх – страх, овладевший им с той минуты, когда он переступил порог особняка.

И только эта незнакомка подарила ему то успокоение, которого он так жаждал.

Он заметил ее сразу, как только вышел из воды, и посмеялся над ее жалкими попытками спрятаться. Разве можно спрятать в зелени такие яркие золотистые волосы!

А вот когда она вышла из своего укрытия, его веселости поубавилось. Высокая, статная, загорелая, с выразительным лицом. Она выглядела девчонкой-сорванцом, но при этом в ее облике присутствовала истинно женская чувственность. Она показалась ему златовласой богиней и смотрела на него так, будто никогда в жизни ничего подобного не видела, как будто изнемогала от мучившей ее жажды, а он был для нее глотком холодной воды…

Женщины никогда не смотрели на него как на чудо, и это потрясло его до глубины души.

И прогнало страх.

Он всего лишь хотел снять листья с ее волос. Во всяком случае, так он себе говорил, когда шел к ней. Он не собирался запускать руку ей в волосы, не собирался целовать ее. Но почему-то сделал это. Наверное, потому, что она стояла перед ним не шевелясь, и смотрела на него, и в ее глазах стоял вопрос, хотя она, вероятно, и сама не подозревала, что задает его.

И он дал ей ответ. Без колебаний.