Поклонник

– Нет, это называется тотальный контроль, – качаю я головой. – Защитный психический механизм. Тебе кажется, будто ты должен и можешь контролировать все и всех. Но как только что-то случается, ты начинаешь винить себя. За то, что не предугадал, за то, что не проследил, за то, что не смог предотвратить. Я ведь права?

Матвей дергает плечом. Ему не хочется признавать мою правоту.

– Остановись, волчонок. Не нужно этого делать, – мягко прошу я и, став на носочки, целую его, оставляя на губах влажный алый след от помады. Мое сердце сегодня бьется чаще обычного. Сегодня я на пределе.

– Принцесса, – шепчет Матвей и большим пальцем растирает алую помаду от уголка моих губ к щеке. Ведет вниз – к самой шее, к декольте платья, украшенного полупрозрачным кружевом. Следы от помады похожи на царапины, и нас обоих это заводит.

Обеими руками Матвей берет меня за лицо и грубо целует, а когда отстраняется, я вижу, что помадой испачканы и его губы. Кажется, будто они в крови. Странно, но мне это нравится. Внутри что-то срывается – то, что сдерживало мои запреты, мою страсть, моих демонов, и я впиваюсь в его губы жадным поцелуем. Под кожей сгорают цветы. От каждого его прикосновения я чувствую, как начинают кипеть волны в моих запястьях. Пульс зашкаливает, дыхание сбивается, и я теряю над собой контроль.

Поцелуй со вкусом помады, поцелуй со вкусом борьбы – ничего общего с той невинной романтикой, о которой я грезила раньше. Поцелуй-начало.

Мои руки скользят по его спине и плечам, оказываются на груди. Не знаю зачем, словно следуя приказам собственного сердца, я начинаю расстегивать его рубашку – пуговица за пуговицей.

– Ангелина, я хотел поговорить с тобой, – неуверенно говорит Матвей.

– Потом поговорим, – отвечаю я, сбрасывая его рубашку на паркет.

Мои пальцы касаются его шрамов, гладят их, изучают кубики пресса. Губы пробуют его кожу на вкус. Зубы оставляют отметины на твердых, крепких плечах. Мне нравится чередовать ласку и легкую боль. Я хочу изучить его, ломать на части, рвать, терзать, собирать воедино, лечить собой и снова ломать. Не знаю, откуда это во мне, но знаю, что мы оба без ума от этого. Мы хотим обладать друг другом.

– А я в тебе ошибался, – хрипло смеется Матвей, запуская пальцы в мои распущенные волосы. – Думал, ты невинный пугливый ангел, а ты страстная девочка.

– Тебе это нравится? – спрашиваю я.

– А тебе? – шепчет он, беря меня за подбородок, кусает мою нижнюю губу так, что я вскрикиваю, и тотчас нежно зализывает укус.

Целуя с напором, Матвей неспешно ведет меня к белоснежной стене – я понимаю это только тогда, когда касаюсь ее спиной, – и рвет нежные кружева на декольте платья, покрывая кожу поцелуями, не задумываясь ни о цене платья, ни о том, как я поеду домой. Мнет грудь, оставляет следы от пальцев на бедрах, целует, целует, целует, неистово и бесконечно прекрасно. Это просто безумие, но я влюблена в него, я и сама безумна.

Матвей увлекает меня на второй уровень, в большую комнату с огромным окном, из которого льется закатный золотой свет. Он кидает меня спиной на мягкую кровать с черными простынями. И стоит напротив, откровенно рассматривая, и я вижу, как тяжело вздымается его грудь.

Он красивый и сильный, с четко прорисованными мышцами и жилистыми руками, переплетенными венами. Со шрамами на животе и груди. С россыпью темных родинок. Не такой, как все эти полуобнаженные загорелые и натертые маслом парни на фотографиях в инстаграме, пришедшие на фотосессию после восковой эпиляции и маникюра, а настоящий. Живой. Прекрасный. Со своими недостатками, которые кажутся мне достоинствами.

– Иди ко мне, – тихо говорю я.

Атлас черных простыней слишком холоден, мне нужно его тепло, чтобы согреться.

Матвей садится на кровать, не сводя с меня немигающих волчьих глаз. Я знаю, что мне не убежать я стала его добычей. Но я и не собираюсь этого делать. Знаю, что смогу его приручить.

Его ладонь ложится на мою ногу, неспешно гладит – Матвей словно дает мне передышку. Последнюю возможность уйти. Цветы под кожей горят все так же жарко. И я сгораю вместе с ними дотла. Садясь, я тянусь к нему за новым поцелуем, понимая, что больше не в силах ждать, и получаю то, что хотела, его губы и руки. Его нежность и его страсть. Его желание и его боль. Только мне хочется большего – его душу.

На мои ключицы и грудь падает закатный свет, и Матвей будто хочет выпить его с меня – покрывает жадными поцелуями, оставляя влажные следы. Губами ловит тихие стоны. Разрешает царапать себе спину. Свет становится ярче, перемещается ниже, падает на живот, и Матвей послушно следует за лучами заходящего солнца, заставляя меня выгибать спину. В какой-то момент я понимаю, что мы перешли границу, даже пугаюсь, но тотчас понимаю, что в моих мыслях есть только он.

В какой-то момент Матвей снова опрокидывает меня на спину, а сам расстегивает ремень. Им он обвязывает мои запястья и фиксирует у спинки кровати. Обездвиживает меня. Хочет полностью контролировать. Я не сопротивляюсь. Разрешаю ему делать с собой все, что он хочет.

– Что, – смеюсь я, – сможешь меня удивить, волчонок?