Поклонник вулканов

К утру шторм уже разыгрался вовсю: каждый раз, когда корабль зарывался носом в пучину, казалось, что он уже никогда не вынырнет. Обрушивающиеся волны заливали его борта. Ураган рвал паруса. Дубовая обшивка корпуса трещала и ломалась. Матросы матерились на чем свет стоит. Взрослые вели себя так, как обычно ведут те, кто думает, что вот-вот пойдут ко дну, — одни молились, другие выли и орали, третьи в истерике громко смеялись или же сидели молча, стиснув зубы. Герой, который потом признался, что никогда, за все годы службы на флоте, не видел более свирепого шторма, не покидал палубу. Кавалерша ходила по каютам с полотенцами и тазиком, помогая страдающим от морской болезни. Кавалер не оставался в своей спальной каюте, его все время подташнивало, пока не вывернуло наизнанку. Взяв фляжку, чтобы отхлебнуть немного воды, он увидел, как трясутся руки.

Слепому каждый случай представляется случайным. Напуганному любое событие кажется преждевременным.

Вот за вами заходят, чтобы вести на расстрел, или на виселицу, или чтобы сжечь на костре, посадить на электрический стул, или же бросить в газовую камеру. Вы должны встать, но не можете. Ужас охватывает вас, тело отказывается повиноваться. Хотите подняться и пройти с достоинством мимо палачей к открытой двери тюремной камеры, но нет сил тронуться с места. Поэтому вас силой волокут к выходу.

Или, допустим, над вами и всеми другими нависает смертельная опасность. Раздается тревожный набат колоколов или пронзительный вой сирены (предупреждение о воздушной тревоге, урагане, наводнении), вы бросаетесь в убежище, похожее на тюремную камеру. Здесь вроде безопасно и вам, и остальным. Но почему-то именно в безопасности вы себя и не чувствуете, скорее, ощущаете, что угодили в западню. Бежать некуда, а если бы даже и было куда, страх сковал ноги. Наваливается непривычная тяжесть, так что вы с трудом встаете с кровати, добираетесь до стула и сползаете с него на пол. Вас трясет от страха, а может, от холода, и кажется, что страшнее этого уже ничего нет. А если остаетесь спокойным, то просто притворяетесь, будто все идет, как задумано.

Кавалер не знал, что самое неприятное во время шторма. То ли эта сумеречная, тесная, скрипучая, громыхающая каютка — самая маленькая в мире каюта, где можно только съежиться. Или мокрая одежда и холод (в тот день было ужасно холодно). А может, грохот и шум, отчаянный скрип судна, когда дерево трется о дерево. Ужасный треск — должно быть, сломалась мачта; гулкий хлопок — это, видно, лопнули под напором ветра паруса-марсели[53]; пронзительное завывание ветра и какофония воплей и криков. Нет, все-таки хуже всего — это отвратительная вонища. Все иллюминаторы и люки задраены. На корабле, который был чуть пошире теннисного корта, а в длину всего вдвое больше его, находилась команда из более чем шестисот моряков и около пятидесяти пассажиров. Плюс к этому на судне было только четыре гальюна, да и те не работали. Кавалеру так хотелось вдохнуть свежего, обжигающего чистого воздуха, а вместо этого ноздри забивала тошнотворная вонь.

Выйдя на палубу, он увидел бы, как, бросая вызов шторму, корабль то вздымается на гребень волны, то зарывается носом в бездну, проваливаясь между стенами черной воды.

Лучше уж подняться наверх, на палубу, но как пройти на непослушных ногах по скользкому проходу и трапу? Он все же вышел из каюты поискать жену и побрел по узенькому, накренившемуся коридорчику, затопленному по колено холодной морской водой, в которой плавали человеческие экскременты и остатки блевотины, потом инстинктивно повернул направо. Но тут погасла свечка в фонаре, который Кавалер держал в руке, и он испугался, что может заблудиться. Появилась бы здесь Ариадна и вручила ему нить[54]. Но он не Тесей, нет, скорее, Минотавр, угодивший в лабиринт. И вовсе он не герой, а монстр.

Ведя рукой по осклизлым стенкам коридора, цепляясь за грубые направляющие канаты, Кавалер вернулся в свою тесную каюту. Только он прикрыл дверь, как судно резко качнулось, и Кавалера с силой швырнуло к стене. Он сполз на пол и, еле добравшись на четвереньках до койки, попытался ухватиться за спинку, тяжело дыша от неожиданного удара и острой боли в груди. Вся мебель в каюте была намертво привинчена к полу, его же бросало от стенки к стенке. Кавалер в изнеможении закрыл глаза.

Так что тогда говорила гадалка? Ага, вот что: дышите глубже.

Он вспомнил давний совет: если вам грустно или одиноко, призовите на помощь духов, и они составят вам компанию. Кавалер открыл глаза. У нею в каюте появилась Эфросина Пумо, она сидела, обеспокоенно покачивая головой. И Толо возник рядом с ней, стало быть, слух о том, что его сразил французский солдат при бегстве из Рима, оказался ложным. Толо ухватил его за лодыжки и прочно удерживал на месте, не давая упасть. А Эфросина легонько гладила лоб.

— Не бойтесь, милорд.

«Да я и не боюсь, — подумал Кавалер. — Просто я чувствую унижение».