Поклонник вулканов

Сколько же таких чудовищ и уродов скопилось под крышей виллы! По мере того как наша тройка переходила в сопровождении дворецкого из зала в зал, из комнаты в комнату, реакция на увиденное под эмоциональной нагрузкой и огромным количеством так и лезущих в глаза предметов постепенно стала притупляться. Как и любой одержимый коллекционер, князь не мог довольствоваться тем, что имел, ему все время хотелось расширять коллекции. Помещения переполнялись, численность накапливаемых предметов и вещей постоянно росла. И князь придумал способ, как умножать дальше коллекции.

Они вошли в огромный зал, каких на вилле насчитывалось немало, этот отличался тем, что потолок, стены, двери, даже дверные петли и засовы были покрыты зеркалами — целыми и осколками.

— А где же монстры, — поинтересовалась Кавалерша. — Что-то их не видно здесь?

Кавалер объяснил, что кое-какие наиболее жуткие творения, порожденные безумной фантазией князя, после его смерти были вынесены из здания и уничтожены по распоряжению брата, нынешнего главы семейства, которому претила дурная слава виллы.

Слуги принесли чай и поставили чайные приборы на большущий буфет с панелями из выпиленных кусочков антикварных позолоченных рамок с инкрустацией. Когда гости появились в этом зале, дворецкий в черной ливрее сразу как-то оживился.

— О-о, вы бы видели виллу в те дни, когда мой хозяин был еще жив, — начал он. — Подсвечники и люстры горели вовсю, в зале полным-полно друзей их светлости, они танцуют и забавляются.

— А разве князь задавал балы? — резко спросил Кавалер. — Удивлен услышать такое. Я почему-то склонен думать, что человек с таким вкусом и характером скорее предпочел бы жить затворником.

— Верно, ваше превосходительство, — ответил дворецкий. — Мой хозяин любил сидеть на вилле в одиночестве. Но его жена не могла обходиться без шумной, многочисленной компании.

— Его жена? — удивилась Кавалерша. — Так он, выходит, был еще и женат?

— А были ли у них дети? — поинтересовался герой, сильно удивившись, в свою очередь, так как искренне считал, что если беременную женщину окружают такие уроды и чудовища, то и родит она непременно монстра.

— Мой хозяин не нуждался ни в чем таком, что приносит человеку счастье, он и без того все имел, — уклончиво заметил дворецкий.

«Что-то с трудом верится», — подумал Кавалер и принялся осматривать комнату.

— Позвольте мне, ваше превосходительство, — предупредил слуга, — покорнейше просить не садиться…

— Что значит «не садиться»?

— Не садиться вон туда, — показал дворецкий.

— A-а, понятно. Вряд ли кто соблазнится и отважится сесть на стулья с ножками разной длины.

— И на те тоже? — поинтересовался герой, указав рукой на сдвинутые спинками друг к другу нормальные с виду стулья.

— И вон на те тоже, — серьезным тоном предупредил дворецкий, показав на три красиво изукрашенных стула.

— А почему нельзя? — громко спросила супруга Кавалера и заговорщицки посмотрела на мужа.

— Да если ваша милость только прикоснется к любому из этих стульев…

Кавалерша подошла к стулу.

— Осторожнее, миледи!

Не утерпев, она быстро провела пальцами, унизанными кольцами, по вельветовой обивке сиденья и тут же со смехом отдернула руку.

— Что такое? — всполошился герой.

— А там под обивкой острый шип.

— Может, нам лучше отказаться от чая и выйти в парк прогуляться? — предложил Кавалер. — Какой великолепный денек!

— И мой хозяин тоже пожелал бы выйти, — угрюмо заметил дворецкий.

Кавалеру не понравился тон, которым говорил слуга. С самого начала, когда они только приехали в имение, он показался ему немного нагловатым и дерзким. Поэтому, отвернувшись к окну с суровым, осуждающим видом, Кавалер жестом дал понять, что тот может быть свободен. Потом обернулся (это был один из тех редких случаев, когда ему доводилось смотреть с близкого расстояния прямо в лицо слуге) и только тут заметил, что у дворецкого разноцветные глаза: один — тусклый и голубой, а другой — блестя шин и коричневый, словом, как раз в унисон тем гибридам и уродам, которых «вывел» покойный князь.

Супруга Кавалера, привыкшая за эти годы с женской принципиальностью и заботой угадывать малейшую перемену в настроении мужа, вмиг узрела, что заметил Кавалер. Как только дворецкий поклонился с важным видом и попятился к дверям, она что-то шепнула на ухо герою. Тот улыбнулся и, подождав, пока слуга выйдет из комнаты, сказал, дескать, был бы рад иметь один глаз коричневый, а другой голубой, лишь бы видеть ими обоими. Кавалерша тут же воскликнула, какой бы он тогда был симпатяга с разноцветными глазами.

— Ну что ж, пойдемте в парк, — напомнил Кавалер.

— Извините меня, если я ненадолго оставлю вас, — сказал герой, выглядевший в тот момент немного утомленным. Теперь он частенько уставал. Похоже было, даже с усилием надевал повязку на поврежденный глаз, чтобы уберечь его от палящих ослепительных лучей яркого сицилийского солнца.

— Останьтесь, пожалуйста, с нашим другом, — попросил Кавалер супругу. — Я полюбуюсь видами в одиночку.