Поклонник вулканов

Ну и во мне огонек тоже не совсем потух, поскольку я с радостью увидела, что сердечко у моей ненаглядной сызнова пробудилось. Ну и, это самое, мне надо было что-то срочно делать, раз уж промеж них вспыхнула любовь, хоть и не так скоро, как я ожидала. Он был какой-то не такой, но все же разве кто-нибудь слышал о мужике, который был бы верен своей жене? Но он был верен, сказала как-то моя дорогуша, потому что всего единственный раз втрескался несколько лет назад в какую-то бабенку в другом итальянском порту, но в женщину вполне порядочную, а не в портовую шлюху. Я, разумеется, никогда не слышала о моряках, чтобы они были такими настоящими мужчинами, как он, но также никогда и не слышала, чтобы про мою дочь говорили бы дурное, как о падшей женщине. Теперь она по-серьезному относилась ко всему и даже как-то сходила в католическую церковь и помолилась там по-ихнему. Как я уже говорила, они теперь все время проводили вместе, словно две невинные девочки, и только смотрели друг на дружку, отведут взгляд и снова смотрят, но я-то понимала, что там промеж них происходило.

Ну а потом все случилось в одночасье: французы наступали, и мы должны были быстренько уложить все вещи, а старый посланник сломался и притих, потому как нужно было оставлять дом и всю мебель, ну мы и ушли в глухую ночь во время ужасной бури. Нас, короля с королевой и всех остальных, спас ухажер моей ненаглядной, но плавание по бурному морю стало тяжким испытанием, в каютах набивалось по пять-шесть человек, спать приходилось на матросских нарах, на матрасах или прямо на голом полу. А мы вообще не сомкнули глаз. Я уложила короля в постель, он был прямо как огромный ребенок, все держал в руках святой колокольчик и все время крестился. А моя драгоценная уложила спать королеву, они были самыми лучшими подругами, и моя дочь ходила к ней во дворец почитай кажный день. Ну а потом мы стали с ней обходить корабль и помогать тем, кого сильно тошнило, и убирать за ними. Я ни чуточки не боялась, и моя ненаглядная тоже не боялась. Она была среди пассажиров самая храбрая, настоящая героиня. Все восхищались ею. И мы благополучно добрались до места, хотя королева и потеряла в пути своего маленького мальчика, так грустно было смотреть, как он умирал, моя ненаглядная прижала его к своей груди и все старалась поддержать его и не дать ему умереть. Я так считаю, что в этот момент она поняла, что значит быть матерью, и захотела потом заиметь своего ребенка, и действительно заимела от того маленького адмирала, который так сильно любил ее. Любой матери известно, что это такое.

Я так радовалась за нее, видя ее счастливой, такой счастливой, какой она никогда не бывала. И все те годы, будучи мадамой — матерью супруги посланника, я особо не перетруждалась, ну расчешешь ей волосы, принесешь сладенького или чего-нибудь выпить, как та мать примадонны, сидевшая сбоку сцены, но теперь-то я могла по-настоящему помогать ей, могла следить за старичком, когда он приходит и уходит, и вовремя предупреждать любящую парочку, остающуюся наедине. Адмирал вел себя с нею, как маленький ребенок. Я понимала, что ему хотелось, чтобы и я полюбила его, поскольку он, как мне рассказала моя дорогуша, потерял мать, когда был еще совсем парнишкой, даже еще и в море ни разу не выходил. Он совсем был не похож на большинство мужчин. Ему и впрямь нравилось бывать в женском обществе и болтать с женщинами.

И таким образом мы жили все вместе и расстались только тогда, когда им стало нужно вернуться в Неаполь и остановить там революцию после ухода из города французов. Взять меня с собой они не могли, и я осталась одна в Палермо на целых полтора месяца. Это самый длительный срок, на который я расставалась со своей ненаглядной после того, как ей исполнилось шестнадцать лет. Мы все время были вместе, она знала, что на меня завсегда и во всем можно положиться.