Покойная жена бывшего мужа

– Что здесь происходит? – В дверях кабинета стоял шеф. Я не заметила, когда он вышел, и не могу сказать, много ли он услышал, но, судя по его виду, достаточно.

– Семен Евгеньевич обсуждает способы казни, которых достоин Олег Борисович Перевозчиков, – торопливо доложила я. – А вообще-то он пришел признаться, что отравил Наталью Перевозчикову.

– Но не смертоубийства ради, а исключительно в воспитательных целях, – дополнила Нина.

«Наше все» бросил короткий взгляд на меня, на Нину, потом подошел к стулу, опустился на него и откинулся на спинку.

– Не уверен, что я уловил суть. Еще раз, пожалуйста, и поподробнее.

– А я объясню, – вновь напыжился Семен Евгеньевич. – Дело в том, что я решил наказать эту путану, разрушившую семью, которая была и для меня почти родной семьей, которая уничтожила единственное место, где я мог отдохнуть душой. Это я отравил женщину, на которую Олег променял Лизу, и теперь я пришел с повинной и хочу сдаться властям!

– Мы частная фирма и к властям отношения не имеем, – невозмутимо сообщил Баринов. – Вам в милицию надо. То есть в полицию.

– Неужели вы думаете, я этого не знаю? – обиделся Семен Евгеньевич. – Но к кому мне там обращаться? Пока я через всех дежурных пройду, неделя пройдет. А я человек пожилой, здоровье у меня не железное. К вам пришел, к знакомым, можно сказать, людям, к заинтересованным, и то уже второй час сижу и второй раз рассказываю! Думаете, мне легко все это?

– Если вы будете на своем настаивать, вам эту историю еще много раз придется рассказать, – без тени сочувствия проинформировал его шеф.

– Что значит – настаивать? – насторожился Семен Евгеньевич. – Вы мне не верите?

– Уж извините, – развел руками Сан Сергеич. – Если Наталью Перевозчикову отравили вы, то скажите, каким образом вам удалось это сделать? Вы ведь не были знакомы.

– А я познакомился, – быстро ответил Семен Евгеньевич. – Разве это так трудно – познакомиться с женщиной? Пригласил ее в кафе, потихоньку подсыпал мышьяк…

– Вот так сразу? Встретились, познакомились и сразу в кафе?

– А почему нет? – Теперь Семен Евгеньевич попытался улыбнуться – снисходительно и загадочно. – Не хочу хвастаться, сами понимаете, порядочные люди на эту тему не распространяются, но я имею успех у женщин.

– Не сомневаюсь, – поморщился шеф. Упрямый старик начал ему надоедать. – Где вы встретились? В какое время, желательно с точностью до минут? Во что она была одета? В какое кафе вы пошли? Чем угощали, кроме мышьяка, разумеется?

– Зачем вы так? – с тоской спросил Семен Евгеньевич. – Я же пришел, признался, разве этого не достаточно? Вызывайте милицию, пусть меня арестуют, и покончим с этим делом.

– Должен вас огорчить. Даже если я не стану задавать вам вопросы, это сделает следователь. И вопросов он задаст еще много, очень много.

– Но зачем?! – Семен Евгеньевич сорвался на визг. – Я же признаюсь, что отравил ее, зачем задавать мне какие-то нелепые вопросы? Какая разница, когда мы встретились и во что она была одета? Я признаюсь в убийстве, а вы меня словно не слышите!

– Слышим, – грустно заверил его Баринов. С присущей ему деликатностью, шеф не стал упоминать, что вопли артиста слышим не только мы, но и прохожие на улице. – Но такова процедура. Есть определенные правила, и отступать от них не станет ни один следователь. Картина преступления должна быть воссоздана полностью, с учетом всех мелочей.

Семен Евгеньевич ненадолго задумался, потом вздохнул так, что бумаги у Ниночки на столе зашевелились, и горестно признался:

Я не смогу. Я не сумею убедительно… – Он не договорил. Впрочем, необходимости в этом не было.

– Не сумеете, – согласился шеф. – А если бы даже и сумели, зачем это вам? Ну поверили бы, что это вы отравили Перевозчикову, ну осудили бы вас. Зачем вам это? Или вам в тюрьму хочется?

– Неужели непонятно? Сейчас милиция Лизу терзает, а если бы думали, что это я… все бы сразу поняли, что она ни в чем не виновата.

– Но Елизавета Петровна утверждает, что она не убивала Наталью Перевозчикову. Она и к нам обратилась, чтобы доказать это. Вы что, ей не верите?

– Разумеется, верю! Лиза чистейшей души женщина, она не способна на преступление!

– Зачем же тогда вы хотите взять на себя чужую вину?

– Неужели непонятно? – в который уже раз повторил Семен Евгеньевич. – Сейчас Лизе житья не дают – вызывают в милицию, допрашивают, обвиняют бог знает в чем! Уже пошли слухи по городу, сплетни, а ведь у нее серьезная должность, положение… ей репутацию надо беречь! Если же арестуют меня, то Лизу все оставят наконец в покое. По-моему, ради такого результата стоило попробовать. Разве не так?

– Не так, – жестко ответил шеф. – Если вас арестуют, то не вместо Елизаветы Петровны, а вместо того человека, который действительно отравил Наталью Денисовну. Вы пожертвуете собой не ради любимой женщины, а ради неизвестного вам преступника, понятно?

Семен Евгеньевич окончательно сник:

– Я хотел как лучше…

– По-моему, Семен Евгеньевич, в вашем возрасте пора бы уже… – Шеф сдержался и махнул рукой: – В общем, идите домой и не мешайте нам искать настоящего убийцу.