Покровители

– Я все сделаю сама.

* * *

Во время нашего путешествия на север мы с Алисой придумали план. Чтобы Роджер не смог найти ее, она отказалась от службы в «Руке с челноком», сообщив хозяину паба, что ее больной отец нуждается в постоянном уходе. Я ждала ее в карете на одной из ближайших улиц, чтобы нас не заметили. Мы обе нервничали и спешили, поскольку она, в сущности, тайно сбегала… и я спросила, не нужно ли ей что-то забрать из дома, но она лишь покачала головой. Когда знакомые места остались позади, мы решили, что к моей матери она приедет в роли моей компаньонки Джилл, так звали, сказала она, ее мать.

– Не хочешь ли ты перекусить? – спросила я.

Ожидая, пока возчик сменит лошадей, мы застряли на очередном постоялом дворе, откуда доносились соблазнительные ароматы жареного мяса и готовящегося ужина. Стоял приятный майский вечер – теплый и безветренный – и мы, скрываясь от посторонних глаз, сидели за задернутыми занавесками в карете, прислушиваясь к суматохе, царившей снаружи, стуку лошадиных копыт и досужим разговорам знакомых людей, обсуждавших дела своих обычных жизней.

Алиса покачала головой.

– Ты говорила, что твоя мать была повитухой, – вспомнила я, – так она до сих пор…

– Она умерла.

– Ой, извини.

– Уже давно, много лет назад.

Алиса сидела очень прямо; у нее была хорошая осанка, даже без корсета.

– Отчего она умерла?

– От лихорадки, – помолчав, ответила Алиса, – она долго болела, и болезнь унесла ее в другую жизнь. Я ничем не смогла помочь.

– Наверное, именно она научила тебя разбираться в лекарственных травах?

– Она выращивала их в саду… – кивнув, сказала она и, помолчав, добавила: – Вернее она называла его просто своим кухонным огородом. Она выращивала там всякие овощи и приправы для еды… Я старалась поддерживать его в порядке, помня, как она любила копаться на грядках. Она говорила мне, как называются все полезные травки. Иногда мы ходили гулять, и она показывала мне разные лесные растения, объясняя их лечебные свойства. Говорила, что женщинам это полезно знать, ведь жена и мать должна поддерживать здоровье целой семьи в этом мире. Ей нравилось думать, что у меня тоже будет семья, – тихо заключила она.

– Где же она сама выучилась акушерству? – спросила я.

– А где вообще могут учиться простые женщины? Наверное, их учит сама жизнь. Она и ее подруга Кэтрин вместе занимались этим ремеслом, ходили везде, где были нужны. Кэтрин прозвали Канительщицей, потому как она делала все очень долго и старательно, пока не убеждалась, что все в порядке. Она все делала с особой тщательностью, даже если мама уже начинала громогласно взывать к Небесам. – Алиса улыбнулась каким-то личным воспоминаниям. – Даже огонь Кэтрин разводила так медленно, словно собиралась разводить его до Второго пришествия.

– И ты тоже ходила с ними?

Алиса кивнула.

– А сколько детей родилось с твоей помощью?

– Не знаю… Двадцать? Может, и больше.

Такой ответ удивил меня… я считала ее более опытной, но раньше-то я не спрашивала. Немного погодя, я спросила, не будет ли ее отец скучать без нее? Обдумав мой вопрос, она покачала головой.

– Нет. Возможно, ему будет не хватать моей заботы, но не меня.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, я же готовила еду. Ухаживала за курами. Убиралась в доме. Зарабатывала деньги, – монотонно перечислила она.

– А ты никогда не думала выйти замуж, обзавестись собственным домом?

Ее лицо помрачнело на такой краткий миг, что я даже подумала, не показалось мне это. Она явно погрузилась в размышления, но в итоге сказала:

– Да ведь нет никакой разницы. Будь ты дочь или жена, жизнь все одно одинакова… Просто разные мужчины велят тебе делать то, что им надо.

– Наверное, ты права. Но у тебя могли бы появиться свои дети. Любая женщина хочет их; таково уж наше женское предназначение.

Она потупила взгляд.

– Дети не стоят всех тех сложностей, которые нужны, чтобы из вырастить.

Странный ответ, особенно для повитухи. Наконец кучер забрался на свое место, нас слегка тряхнуло на сиденьях, и карета покатила дальше.

Алиса продолжала задумчиво молчать, и я даже подумала, что могла чем-то обидеть ее, но через пару миль, уже начав задремывать, я услышала ее тихий голос.

– Мне еще не приходилось ездить в карете, – сказала она, словно сама себе.

До Киркби-Лонсдейла мы доехали в сгустившихся сумерках. Собственно манор возвышался где-то посередине поросшего густой рощей холма, дорога так круто поднималась по склону, что пришлось упереться ногами в расположенное напротив сиденье, чтобы не соскользнуть на дно кареты. Парк усадьбы тянулся до самой долины, где поросшая вереском каменистая осыпь встречалась с небом. Пак спокойно спал, как и Алиса. Хотя сон ее выглядел странно настороженным, она сидела прямо, напряженно вытянув шею, лицо ее хранило такое невозмутимое выражение, словно она не спала, а всего лишь закрыла глаза.