Поле чести

Ты человек мистический. Помню нашу первую встречу, когда я приехал к тебе в Питер, был у тебя в редакции — вы собирались куда-то на свои утренние охоты, с камерами. Там была какая-то буза, ходили люди в галифе, грохотали солдаты, не знаю, по-моему, маркитантки какие-то на барабанах сидели, пьяниц только не было…

А. Невзоров: Не было. Пьяниц у меня не могло быть.

А. Проханов: …И тогда ты сказал мне несколько удивительных слов о чудодейственном слове, о ключике золотом, о некоей таинственной, не знаю, музыкальной фразе, которая должна разбудить весь огромный русский оркестр…

Что тебе твое мистическое чувство подсказывает сегодня? Как ты глядишь в грядущее Родины, через головы, конечно, думских своих партнеров и через всю такую понятную сиюминутную политическую интригу?

А. Невзоров: Смотрю с интересом и совершенно спокойно. С интересом смотрю на всю эту мерзость, персонифицированную для меня в Гайдаре, в Чубайсах и многих других. Потому что они в, общем-то, на протяжении этих лет создавали тот перекрестный огонь, в котором я калился и воспитался в бойца так, что мне теперь никакой бой не страшен. И это, наверное, чувство хорошего солдата — не думать о боях впереди. Пусть думают новобранцы. Пусть думает о том, что ждет Россию, новобранец, я к любой драке готов. И поэтому, так сказать, нормальный, «длинный ус кусая…» Как там?

А. Проханов: «…Кусая длинный ус… Кто кивер чистил весь избитый…»

А. Невзоров: Да, «кивер весь избитый…». Совершенно точно. Вот такое у меня состояние.

«НАС ВЫБИРАЛ НАРОД И СДЕЛАЛ ЭТО СОВЕРШЕННО ОСОЗНАННО»

— Александр Глебович, скажите, как чувствуете себя в качестве депутата?

— Нормально чувствую. В принципе, это — единственное, что мне было не совсем знакомо до этой минуты, но, как видите, я быстро втянулся в эту деятельность. Конечно, Дума — это нечто вроде такого питомника для немецких овчарок, где выращивается будущая власть и где эта власть учится грызть друг другу глотки и, с другой стороны, вилять хвостом перед кем надо. В этом смысле Парламент — это действительно питомник овчарок, но я, поскольку во власть не собираюсь, сохраняю здесь абсолютно независимое положение, и даже фракция, к которой я формально принадлежу, как-то не «охватывает» меня и не посягает на мою свободу. И вместе с тем искусство вгрызаться в глотку на очень высоком уровне — это искусство ценное, которому можно учиться только в парламенте, что я и делаю с большим удовольствием.

— А как вы считаете, вот с точки зрения политического веса, где он у вас был больше — как у руководителя программы «600 секунд» или как у депутата Государственной Думы?

— Пока трудно сказать, потому что депутатство. только началось, но я думаю, что те два года, которые отпущены Думе, если их не будет больше — это политически колоссальный срок. Это просто… Я бы сказал, политик, который переживает два года — это долгожитель. Поэтому, что будет за эти два года, трудно предположить, но я думаю, что меня не случайно судьба сюда швырнула, я думаю, что те же навыки, которыми я добился столь многого на телевидении, я употреблю и здесь.

— Вы говорите, не случайно судьба сюда вас швырнула, вы подразумеваете некую фатальность в судьбе каждого человека или что-то другое?

— Я вижу стройный ряд событий. Я вижу и октябрь, и закрытие программы… Я никогда бы не стал никуда избираться, я понимал, что это тот питомник, где учат перегрызать глотки на очень высоком уровне. У меня много счетов скопилось, и мне, скажем так, необходимо стало пройти это обучение. Я вижу целую цепь событий. Одно звено, как известно, не может существовать без другого в этой цепи. И вижу себя тоже не случайно здесь оказавшимся, а вследствие всей этой цепи событий. Судьбы — и своей и страны.