Поле под репу (СИ)

— У него отличный нюх, — напомнила девушка и поморщилась.

— Н-да, — отчего-то смутился парень. — Но если сюда не выбралось, то где-нибудь отстало. А я, знаешь ли, не железный — у меня руки и ноги трясутся. Кто тебе люк станет открывать, если я навернусь? — Он кивнул на лестницу, у которой они обессилено упали. Эту конструкцию явно приварили впопыхах и намного позже того, как построили «лабораторию». Наверное, результат деятельности упомянутых «исследователей».

— Вы правы.

Они помолчали, переводя дух.

— Слушай, а что это к тебе вояки пристали, да так агрессивно?

— Кто их знает, — Дуня печально улыбнулась. — Стечение обстоятельств, похоже. На вопрос, откуда я, сказала: «Дракон и Роза».

— «Дракон и Роза»? Они объединились.

— Вот и бойцы тем же интересовались. А я удивилась, ведь они всегда были вместе… — Девушка прямо посмотрела на спутника и, заметив недоверчивый взгляд, пояснила: — Понимаете ли, так кафе называется, в котором я работала. Вот и вся загадка.

— Кафе? — парень расхохотался в голос. — Вот так номер! — Таким, искренне веселящимся, он вновь походил на мальчишку, только что услышавшим самую лучшую шутку во вселенной. У него даже лицо просветлело, а волосы засверкали огнём, хотя, если на чистоту, рыжим певца назвать можно было лишь со зла — мол, все хитрые морды рыжие. Скорее, он был русым, как женщина-командир. — Вот дерьмо. — Неожиданно мрачно оборвал он смех.

— Для странствующего менестреля вы ругаетесь чересчур однообразно и дубово.

— Но ведь логично. Они наверняка изначально всё продумали, были вместе. Умно, — пропустив замечание мимо ушей, пробормотал музыкант. — И кафе. Мне стоило догадаться. Другие не знают, но я-то о нём читал, а четыре опять получить не смог. Как есть идиот. Круглый.

Дуня скривилась. Любопытно, когда и он предъявит ей претензии. Чем же она так перед миром-то провинилась?

— Знаешь что, сделай-ка личико смазливое подоброжелательней! — совершенно невпопад ни предыдущим словам, ни мыслям девушки рявкнул певец. — Ну, воняю — и что дальше? Мне ванну принять как-то негде было. И хуже бывало… — Он сунул нос к себе под мышку и натурально позеленел. — А, может, и не бывало. Да мне ж не в постель к даме лезть… — Совсем уж после вспышки стушевался он.

— Да если б от вас потом разило, — вздохнула странница. Что за чушь она несёт? — Всё васильки перебивают. А у меня на них аллергия… — И ещё более отстранёно поинтересовалась: — А зачем вы про дам врёте, если голубой?

— Что?! Да с чего ты… — он схватил девушку за плечи, казалось, решив прямо на месте доказать, что предпочитает женщин, но вдруг отпрянул, прижимая ладонь ко рту. — Ты-то к себе принюхивалась?

Несчастная побледнела. Однако не от оскорбления, а потому, что уловила непередаваемую смесь запахов тлена и ржавчины. И этот чудо-аромат исходил от неё. Точнее — от сумки.

— О Небеса! — охнула эстрагоновской присказкой Дуня. — Грибы!

Из-за «криогеника», чистоплюя и обострившегося желания Триль поскорее женить братца, девушка забыла отдать собранный урожай Раю, а тот не напомнил. Удивительная плесень, счищенная из-под сломанных зеркал генератора, сейчас разложенная по бумажным пакетикам, покоилась в кармане рядом с деньгами гостеприимного бригадира с железки. И, видимо, хлипкая тара прохудилась.

— Какая гадость!

Странница с лёгкостью отыскала источник вони и отшвырнула от себя подальше… и только после поняла: для того чтобы менестрель заговорил настолько невнятно и глухо, ему потребовалась бы дополнительная челюсть и полный рот свинца.

Дуня оглянулась на ограждающие этаж перила. Не ошиблась. Туда же смотрел и музыкант.

Держась одной лапой за перекладину, а во второй сжимая сияющий дознаватель, за ними наблюдала хозяйственная тварь. С явным таким интересом, даже не гастрономическим. Самым удивительным и страшным, если верить истории. Научным.

А девушка-то гадала, что это они так разболтались?

— Самец. Самка. Хорошо. Как мама учила. Только самец опять гниёт. Болеет?

Аромат грибочков пробился сквозь завороженный ужас — и друг по несчастью, в которого и случилось «подальше», нашарил пакетик и инстинктивно бросил тот в морду чудовища. Тварь разумно отшатнулась, но не утерпела, словно бы в её роду встречались дрессированные собаки, и поймала снаряд зубастой пастью. Тотчас булькнуло и голову образины разнесло на части.

Как там говорил Рай: некоторые смеси ядовиты, а другие — вообще взрываются?

Туловище, увлекая за собой перила, рухнуло вниз, но жертвы ничего не видели, так как измазанные содержанием чужой черепушки знакомили мир с содержанием своих желудков. Пару рвало долго и мучительно. Причём, если один останавливался, то сразу не мог не продолжить, так как слышал другого. Но когда-то это безобразие прекратиться должно было.

— Пожалуйста, уведите меня отсюда! — жалобно всхлипнула Дуня. — Я хочу домой.