Полет на Кеплер

Василий не отводил взгляда от дрейфующих в бесконечности космоса звезд. Они все мелькали и мелькали. Белые, синие, желтые и красные огоньки так быстро исчезали и вновь появлялись, что глазу было почти не за что ухватиться. Звезды… такие близкие, проносящиеся мимо буквально за долю секунды, но в то же время такие далекие и недостижимые. Даже они: могучие красные гиганты, горевшие слишком ярко, чтобы прожить больше каких-то нескольких миллионов лет; плотные синие карлики, которые, казалось, стремились сжаться в крохотную точку; сверхскоростные кометы, разрезающие пространство своим хвостом из ослепительно-белого тумана — казались сейчас не более значительными, чем очередной обед. Тогда что может значить обычная, человеческая жизнь в масштабах вселенной?

Василий невольно вспомнил свою. Еще в школьные годы он решил для себя, что посвятит жизнь науке. Корни этого стремления шли скорее не от желания прославиться или вписать собственное имя в историю, а от искренней мечты принять участие в продвижении прогресса, ведущего к познанию тайн мироздания. Ему всегда хотелось выйти за рамки, продвинуться дальше и узнать больше. Единственным путем к тому было создание нового.

За свою жизнь Василий написал множество научных статей. Он занимался исследованиями в области радиоволн, а также энергетики, в частности, ядерного синтеза. Он считал, что именно эти направления являются наиболее важными: первое — по причине того, что перелеты становились все более дальними, а способы обмена данными — те же, второе — так как те самые перелеты требовали колоссальных затрат энергии. Он занимался не только теорией, но и практикой: им был спроектирован прототип улучшенного радиоприемника, использовавшегося сейчас на «Горизонте» для принятия сообщений с Земли.

— Как думаешь, почему отправили именно нас? — спросил Василий.

— На то могут быть разные причины. У тебя это опыт.

В конце XXIV века Василий Батурин в составе команды из пяти человек отправился в систему Альфа Центавра, состоящую из трех связанных между собой звезд. Целью экспедиции была экзопланета, вращающаяся вокруг невидимого невооруженным глазом красного карлика Проксима Центавра — ближайшей к Солнцу звезды. Благодаря экспериментам с радием, плутонием и нептунием в атмосфере планеты, удалось открыть новый химический элемент — проксиний, названный в честь места обнаружения.

Воспоминания стали невольно всплывать перед глазами. Плутоний, зажатый в щипцах. Учащенное биение сердца. Беззвучный взрыв. Резкая боль в левой руке. Темная вспышка. Нет, он никогда не забудет, как получил тот шрам. Как он лежал на станции в жилом модуле, то жадно глотая ртом воздух, то проваливаясь в полное беспамятство. Как знакомые голоса, казавшиеся такими далекими, помогли ему найти свет.

— Как думаешь, взял бы себя, если бы сам назначал экипаж? — поинтересовался Василий.

— Думаю, да. — ответил Рейган. — Тебя надо брать в любом случае. Мы с тобой хорошо работаем в комбинации, значит, и меня тоже.

Рейган Хилл был отличным врачом. Скорее всего, одним из лучших, раз смог спасти казавшимся до того момента безнадежным пациента, которого доставили на Землю замороженным в криокапсуле. Так делали всегда, когда кто-то из экипажа получал опасную для жизни травму, которую нельзя было вылечить на месте. В состоянии криптобиоза все процессы жизнедеятельности останавливались, но это отнюдь не значило, что Рейгану было легко реанимировать Василия. Но тогда случилось чудо. То самое, когда у доктора каким-то образом получается исцелить то, что по всем законам исцеляться не должно.

— Ты в целом человек довольно разносторонний. — сказал Василий. — Еще один аргумент «за».

Рейган действительно был многогранной личностью. Помимо основной своей профессии увлекался крионикой. Под его руководством впервые заморозили и разморозили живого человека без повреждений: системы органов, рассудок и память остались в первозданном виде. По этой причине именно ему поручили спасать Василия. Он знал все тонкости заморозки, как никто другой.

Души не чаял в математике и музыке и видел между ними нерушимую связь. Когда несколько образов мышления вот так переплетаются в одном сознании, получается новый, более объективный, используя который можно взглянуть на ситуацию под разными углами. В Рейгане сочетались трое: скептичный врач, чувственный музыкант и строгий математик.

Это как смотреть через три разных стеклышка: сквозь первое видишь мир красным, сквозь второе — желтым, сквозь третье — синим. Но стоит их скомбинировать, стоит посмотреть сразу через два или даже три, и мир окрашивается в невообразимые, немыслимые ранее цвета, которые нельзя было бы получить, держа в руке лишь одно.

— Посмотрим, как мне поможет скрипка при встрече с пришельцами.

Василий улыбнулся.

— Не сомневаюсь, что им понравится твоя игра.