Полет сквозь годы

Числясь в запасе, я, как боевой в прошлом летчик и участник двух войн, также обратился с просьбой откомандировать меня на фронт. Но в ответ на это услышал от генерала, занимавшего весьма высокий пост в штабе Военно-воздушных сил, такое, примерно, внушение:

— Дорогой Алексей Константинович! Да знаешь ли ты, что если тебя собьют и ты случайно живым попадешь к немцам в плен, то они посадят тебя, старика, в клетку и будут возить по всем своим городам как вещественное доказательство того, что у русских, мол, уже не осталось летчиков и что они вынуждены посылать в бой престарелых людей... А тебе ведь известно, что в летчиках у нас недостатка нет, хватало бы только самолетов. А чтобы строить боевых машин больше да лучше, твой опыт как раз и нужен на заводе..

Откровенно говоря, слово «старик» меня задело и даже обидело — в ту пору я вовсе не считал себя стариком, — но что можно было возразить генералу?.. Через год с небольшим дочь моя, Галя, сделала меня дедом, и быстро приставшая ко мне кличка «дед» уже не обижала — я даже гордился ею, перенеся все свое неистраченное чувство любви к сыну, которого лишился в девятнадцатом году, на своего первого и единственного внука, Дмитрия...

Я не военный историк, и в мою задачу не входит описание событий тех великих, горестных, полных героического пафоса лет; труд мой значительно скромнее, и я продолжу свои воспоминания о работе летчиков-испытателей, придерживаясь хронологической канвы.

За год до войны наш завод перешел на выпуск самолетов Пе-2 конструкции Владимира Михайловича Петлякова. Это был первый советский пикирующий бомбардировщик, развивавший на высоте 5000 метров скорость 540 километров в час. Установленные на нем автомат ввода и вывода из пикирования и специальные тормозные щитки, замедлявшие скорость при пикировании, позволяли с высокой точностью наводить самолет на цель. Недостатком машины была ее слишком большая посадочная скорость. Бомбардировщик, как говорится, висел на моторах, требуя больших аэродромов и немалого мастерства летчиков. Вся надежда при посадке этой машины была на тормоза.

Теперь, когда огромный прекрасно налаженный в основных своих звеньях завод перешел на круглосуточный график, самолетов выпускалось столько, что на стоянке для них попросту не хватало места. Машины плотной стеной выстроились по обеим сторонам вдоль узкой бетонной полосы, требуя от нас еще более высокого внимания и напряжения при взлетах и посадках. Мы, не попавшие в действующую армию летчики-испытатели, едва успевали оправляться с основной своей работой по облету и испытанию. Сверх того, добрая часть времени уходила на перегонку самолетов в авиачасти. Собственно, для этой цели заводу была придана специальная группа военных летчиков — перегонщиков, которым разрешалось производить на нашем аэродроме только взлет, а посадка строго запрещалась. Но они физически не справлялись с поставленной задачей, поэтому мы часто сами включались в дело. Самолеты Пе-2 сдавались экипажам, входившим в боевые расчеты действующих частей, и после того как летчику-фронтовику вручался формуляр, подтверждавший, что бомбардировщик годен для боевой работы, происходили по необходимости короткие, взаимно интересные разговоры. Нас интересовало всегда одно и то же: что на фронте? скоро ли остановят немцев? Вопросы, обращенные в наш адрес, носили специальный характер, хотя и отличались большим разнообразием: что способна дать машина? как выжать из нее максимум возможного? И мы, летчики, и наши техники старались полнее ответить на эти вопросы боевой, нетерпеливой, жаждавшей схватки с врагом молодежи. Командиры частей и летчики, принимавшие самолеты, относились к нам с исключительным вниманием и уважением. Если наступавшая темнота не позволяла возвратиться и мы оставались ночевать, то чувствовали неизменную сердечность и заботу: за нами ухаживали, как за дорогими гостями, старались накормить посытнее и повкуснее и уложить спать с наибольшими удобствами. Но спать чаше всего приходилось не очень много: до глубокой ночи затягивались задушевные беседы во фронтовых землянках между боевой молодежью и ветеранами, которые укрепляли общую решимость выстоять, одолеть, разгромить коварного врага. То были прекрасные вечера и ночи, и забыть их нельзя...

Ровно через месяц после начала войны немцы совершили первый воздушный налет на Москву. Главная их задача заключалась в том, чтобы вывести из строя предприятия оборонной промышленности. Но цели своей они не достигли и, понеся немалый урон, возвратились восвояси. Ни в этот первый, ни во все последующие налеты наш завод не понес ущерба от фугасов, а с зажигалками, как и вся Москва, мы справлялись без особого труда. Москвичи, живые свидетели того времени, хорошо помнят, как незначительно пострадала столица от вражеских налетов.