Полет ворона

Ради спасения сына я бы пошла на все, но у меня связаны руки. Я бы даже решилась просить помощи у Дмитрия Дормидонтовича, но не могу — он в санатории и вернется только через месяц. Конечно, есть заместитель, которого я хорошо знаю, есть много людей, которые согласились бы употребить свое влияние... Но пойми, посвящать в это дело посторонних — это значит очень сильно подвести Дмитрия Дормидонтовича. Любой из его сослуживцев и подчиненных непременно использует скандальную ситуацию в своих интересах и во вред Дмитрию Дормидонтовичу... Танечка, вся моя надежда только на тебя! Если тебе безразлична судьба собственного мужа — и я тебя не осуждаю, после всех его художеств, — то, умоляю, спаси мне сына! Хочешь, я на колени встану перед тобой?

Марина Александровна уже подалась вперед, готовая бухнуться на колени, но Таня удержала ее.

— Да что вы, честное слово? Давайте адрес, я съезжу, попробую поговорить с ним. Обещать ничего не могу — все должен решить он сам.

Марина Александровна вздохнула, полезла в сумочку, достала бумажку с адресом. Прочитав название незнакомой ей улицы, Таня спросила:

— Это где?

— Возле Никольского собора.

— Так. Отсюда до «Василеостровской», дальше — на первом или одиннадцатом. Я поеду прямо сейчас, у меня времени в обрез.

Марина Александровна кивнула и встала. В прихожей она сняла с вешалки Танин плащ и приготовилась накинуть его на плечи невестки. Таня отобрала у нее плащ и повесила на место.

— А ты не замерзнешь? — заботливо спросила Марина Александровна.

— Нет, — отрезала Таня.

То, что свекровь кинулась проявлять трогательную заботу именно в такой момент, было ей очень неприятно. По пути к метро и потом, в вагоне, обе молчали. Только когда Таня собралась выходить, Марина Александровна робко тронула ее за руку.

— Сделай, а?

Таня отвела руку и вышла. На душе у нее было муторно. «Зря я наобещала, — подумала она. — Пусть катится ко всем чертям вместе со своей новой пассией, да и мамашей заодно. Что мне до них?» Но все же она терпеливо дождалась трамвая, вышла на нужной остановке, тут же нашла дом.

«И что я ему скажу? — думала Таня, идя по двору. — Возвращайся, миленький, жить без тебя не могу? Еще как могу... С ним не могу — это да».

— Таня?

Она вздрогнула от звука этого голоса, подняла глаза. Перед ней стоял знакомый молодой мужчина, высокий, в чистенькой китайской ковбойке, с перевязанной бечевкой стопкой старых журналов в руке.

— А я вот за журналами заходил, — неловко переминаясь с ноги на ногу, сказал Павел. — По работе понадобились. Вспомнил, что оставил их тут, на антресолях. Зашел вот...

Она смотрела на него и молчала.

— Он там, — сказал Павел.

— Да...

— Ну, пока!

— Пока!

Она смотрела Павлу вслед. Он свернул за угол. Таня тряхнула головой, повернулась и вошла в подъезд.

Дверь ей открыла пышная, вульгарно-смазливая блондинка лет тридцати, растрепанная, полупьяная, с сигаретой в губах, с которых на пол-лица размазалась помада. Она смотрела на Таню выжидательно, не проявляя никаких эмоций.

— Вы Татьяна? — с удивлением произнесла Таня. Она представляла себе жену Павла совсем иначе.

— Не-а, — сказала блондинка. — Таня придет скоро. А вы кто? Уж не Ларина ли? Я вас в кино видела.

— Ларина, — подтвердила Таня. — Иван у вас?

— У нас, у нас. Вы проходите.

Таня вошла в прихожую и тут же направилась к двери, указанной блондинкой. В шикарно обставленной гостиной, окутанной густым дымом, возле неприбранного стола лежал на диване Иван. Он был не то в халате, не то в плотной шелковой ночной рубашке, пестрой, расшитой фаллосами и сценками совокупления чертенят с ангелочками. Таня стала рассматривать эти изображения, испытывая и гадливость, и любопытство.

— Та-анечка! — сказал, продрав глаза, Иван. Он был пьян в стельку, причем пьян эйфорически, блаженно.

— Да, я. Собирайся! — бросила она. Он замотал головой.

— А-а, это ты... А я думал, Танечка вернулась... Она за коньячком пошла...

— Иван, — твердо сказала Таня. — Это я. Я пришла за тобой. Одевайся и поехали. Второй раз просить не буду. Или сейчас, или никогда.

Он расплылся в улыбке, подмигнул ей и покачал пальцем.

— Не-е. Не хочу. Не пойду.

— Не к нам поедем, к маме твоей. Она ждет.

— Не дождется... — Иван хихикнул. — Вот сейчас Танечка придет...

Таня отвернулась и шагнула к дверям.

— Эй, ты куда? — изумленно спросил Иван. — Ты ж пришла коньячку выпить. Оставайся. Танечка целый ящик привезет. Всем хватит. Посидим, выпьем, поговорим.

Таня резко вышла. Из-за дверей доносился обиженный голос Ивана:

— Что ж ты? Пришла — и сразу уходишь? Посидели бы, выпили. Обижаешь...

Она пробкой вылетела из квартиры и сбежала по лестнице.

— Вот и все... вот и все... — повторяла она в такт каждому шагу.

Доехать до дому терпения не хватило. На Садовой она наменяла двушек в гастрономе и из автомата позвонила Никите. Дома его не было. Она порылась в сумочке, разыскала его рабочий телефон на студии.

— Слушаю? — раздался в трубке знакомый голос.

— Никита, это я. Да. Теперь — да. Ты понял?

— Понял, — тихо сказал он. — Ты откуда?

— Из автомата, с Садовой, кажется.