Полевое руководство для научных журналистов

Кевин Бегос занимается журналистскими расследованиями в Winston-Salem Journal и недавно был стипендиатом программы Knight Science Journalism Fellowship в Массачусетском технологическом институте. Он первым из журналистов получил доступ к тысячам засекреченных документов Совета по евгенике Северной Каролины, по указанию которого за период с 1929 по 1974 г. было стерилизовано 7600 человек. Серия его материалов о евгенике получила награды сообщества журналистов и редакторов, Гильдии газет и Общества профессиональных журналистов (SPJ). Раньше Кевин работал в Вашингтоне, округ Колумбия, где писал о политике (особенно в сфере охраны окружающей среды). Он также писал из Ирака, Афганистана, Пакистана, Судана, Западного берега реки Иордан и других стран. Сейчас работает над своей первой книгой о евгенике в США в послевоенное время.

В 1970 г. нобелевский лауреат Уильям Шокли сделал громкое заявление: средний IQ у темнокожих существенно ниже, чем у белых, и афроамериканцев с низким интеллектом нужно стерилизовать за счет общества.

Нобелевскую премию Шокли получил за работу в Bell Telephone Labs, которая привела к изобретению транзистора. Он не был экспертом ни по генетике, ни по биологии, ни по социологии, ни по какой-либо другой области, связанной с интеллектом, поведением или размножением. А просто использовал статус нобелевского лауреата, чтобы получить широкое освещение в СМИ своего плана стерилизации.

Почему журналисты с такой охотой писали о Шокли? Отправили бы они или их редакторы проблемного ребенка, которому нужна помощь, в мастерскую по ремонту телевизоров или сломанный компьютер к психологу из Гарвардского университета? Почему же тогда они стали цитировать физика Шокли в статьях о расе и интеллекте?

Тема биологии и генетики поведения ставит много подобных вопросов. Это увлекательная область, но она заведет вас на довольно сложную территорию. Вы (и ваши источники) часто будете метаться туда-сюда между совершенно разными научными царствами — лабораторией, где все традиционно основывается на химии, биологии и экспериментах, которые можно воспроизвести и подтвердить, и теоретической наукой, где люди пытаются находить и объяснять широкие понятия жизни. Люди, с которыми вы столкнетесь, будут специалистами в конкретных областях, но некоторые из них, сознательно или нет, будут пытаться делать масштабные выводы, как какая-то идея или открытие повлияют на человечество.

Это сложная, запутанная, спорная тема, которая так и ждет, чтобы журналисты попали в ее жадную пасть, откуда она потом выплюнет нас мелкими кусочками.

Ладно, это я (слегка) утрирую. Но здесь бывает крайне трудно даже понять, с чего начать. Есть Дарвин и клеточная биология, психология, социология, религия и политика. Есть исторические фигуры вроде Берреса Скиннера и современные звезды вроде Ноама Хомски из MIT и Эдварда Уилсона и Стивена Пинкера из Гарварда. А где-то с краю притулилась еще и тема расизма. Надо ли вспоминать Гитлера и опасную идею господствующей расы каждый раз, когда вы пишете о поведенческой генетике?

Если коротко, то это зависит от материала. Когда у вас дедлайн? Какого объема требуется текст? Есть большая разница между газетной заметкой на 800 слов, которую нужно написать за день, и развернутым материалом на 1500 слов, на который у вас есть неделя, или еще более длинным журнальным текстом, который пишется за месяц. Работая с генетикой и биологией поведения, легко увлечься исследованием и подготовкой текста. Это хорошо с интеллектуальной точки зрения, но вам как журналисту стоит обращать внимание вот на что. То, какой вы пишете текст — длинный или короткий, газетный или журнальный, местного или федерального значения, — повлияет на любое решение, которое вы принимаете.

Сложность темы может оказаться благом. Сейчас проводится столько исследований, что, скорее всего, вы сможете найти интересный способ написать на разные темы. Например, вам интересны томографии мозга, зрение и человеческие эмоции. Вот лид из статьи Стефана Лавгрена для National Geographic в марте 2004 г.: