Полевое руководство для научных журналистов

Для репортера, готового углубиться в тему, документы FDA могут быть ценным источником неприукрашенной информации. Научный журналист Стивен Холл рассказывал мне, что они стали главным источником в его материале о кларитине, лекарстве от аллергии, для обложки New York Times Magazine. Стив, который страдает аллергией, заинтересовался этой темой, когда его врач сказал, что, по его мнению, этот хитовый препарат с многомиллионными продажами мало кому помогает.

Когда Стив занялся этой темой, документы FDA раскрыли ему истинную суть дела: в попытках придумать лекарство от аллергии, не вызывающее сонливости, производитель кларитина стал внедрять его в таких низких дозах, что он едва может справиться с аллергиями.

Полный каталог одобренных FDA лекарств и сопутствующие документы с недавнего времени можно найти в сети по адресу www.accessdata.fda.gov/scripts/cder/drugsatfda.

Журналистские расследования стоят потраченных на них усилий. Они могут повлиять на политику государства или отрасли, помочь обезопасить людей и изменить наше общество к лучшему. Для многих журналистов расследования становятся жемчужинами карьеры. Они, как и их редакторы, считают такие материалы лучшими своими работами.

19. «Вот-это-да-журналистика»

(Роберт Кунциг)

Поколесив в молодости по Европе, Роберт Кунциг прослушал курс истории науки в Гарварде в основном для собственного удовольствия. Загадывая на будущее, Кунциг рассчитывал, что может стать зарубежным корреспондентом. Но с таким академическим бэкграундом он был более интересен редакторам как научный журналист. Статья в Newsday о распаде протонов принесла ему работу в Scientific American, затем он поработал еще в нескольких местах и 14 лет — в журнале Discover

, где и по сей день остается редактором. За это время он получил ряд наград, в том числе две премии Американской ассоциации содействия развитию науки за статьи в журналах и премию британского Королевского общества в 2000 г. за книгу «Изучая глубины» (Mapping the Deep). В 1996 г. Роб с семьей переехал в Дижон (Франция). Он все-таки стал зарубежным корреспондентом — зарубежным научным корреспондентом.

Несколько лет назад я узнал, что черные дыры вращаются. И по мере вращения увлекают за собой ткань пространства-времени, закручивая ее, подобно торнадо. «Где же ты был все это время? — спросите вы. — Это же прямое следствие общей теории относительности! Лензе и Тирринг предсказали его более 80 лет назад». Я это упустил. Когда я (вроде бы) понял это, я был счастлив. Мне захотелось кому-то об этом рассказать — и, к моему большому счастью, платят мне как раз за это.

Ради таких дней я и занимаюсь научной журналистикой — «вот-это-да-журналистикой», если угодно. Многие мои коллеги сегодня считают такой подход устаревшим, наивным и даже немного декоративным — сейчас в моде журналистские расследования. Шэннон Браунли недавно, получая свою более чем заслуженную награду за критические статьи о медицине, сказала: «Разве настоящий сюжет не о том, как работают наука и медицина? Я говорю о структурах власти, о влиянии, о деньгах».

Мне такие вещи не особенно интересны. Я согласен, иногда это важно — без сомнения, важнее для рака груди, чем для исследований черных дыр, и тем важнее, чем более прикладное у вас исследование. Одна из настоящих историй о медицинских исследованиях, возможно, как раз о том, как иногда их результаты искажаются из-за конфликта интересов. Власть, влияние и деньги — постоянные человеческих отношений, как секс и насилие. И иногда научному журналисту приходится писать о них, точно так же как автору, пишущему о бейсболе, приходится с тяжелым сердцем писать о переговорах о контракте спортсмена или допинговом скандале.