Поляки и литовцы в армии Наполеона

Из всей совокупности этих мелких фактов, – которые запечатлеваются у него в памяти и до которых он так жаден, что удивляет своей осведомленностью слушающую его женщину, – он делает свои выводы, и она замечает тогда, что сама же дала ему в руки оружие против себя самой; она протестует, она возмущается его выводами, и стычка кончается тем, что он, похлопывая ее по щеке, говорит ей: «Моя милая Мария, ты достойна быть спартанкой и иметь отечество».»

В апреле 1807 г. Наполеон сделал местом своего пребывания прусский замок Финкенштейн; почти вслед за ним здесь появляется и графиня Валевская. Из этого замка управлялась Европа, Финкенштейн стал ее сердцем, но польская графиня остается не причастной ко всему этому организму. Хотя ей и приписывают некоторые политические интриги, Мария ведет затворнический образ жизни и фактически ни с кем не общается, кроме Наполеона. Графиня пыталась скрыть свое моральное падение от всего мира и потому за несколько недель своего здесь проживания не переступала порог апартаментов Наполеона никогда.

«Император приказал приготовить помещение рядом с его покоями, – вспоминает камердинер Констан. – Мадам В. поселилась там и уже не покидала замка в Финкенштейне, тем более что ее старый муж, оскорбленный в своем достоинстве и в своих чувствах, не хотел принять под свой кров женщину, которая его оставила. Все три недели пребывания императора в Финкенштейне жила с ним мадам В…Все это время она проявляла самую возвышенную и бескорыстную привязанность к императору. Наполеон как будто, со своей стороны, понимал эту ангельскую женщину; ее поведение, полное доброты и самоотверженности, оставило во мне неизгладимое воспоминание. Обедали они обычно вдвоем, так что я был свидетелем их бесед – живого и возбужденного разговора императора и нежного и меланхоличного мадам В…В отсутствие Наполеона мадам В. проводила время в одиночестве, читая или же наблюдая из-за занавесок за парадами и военными учениями, проводимыми императором. Такой же, как поведение, была и ее жизнь, размеренная и всегда одинаковая…»

Как пишет Брандыс, «то, что в Варшаве императору могло казаться только мимолетной страстью, в Финкенштейне приобрело черты прочной связи». Мы не знаем, насколько долг перед Польшей переродился у Марии в сердечную привязанность, но, покидая Финкенштейн, она подарила Наполеону кольцо с надписью: «Если перестанешь меня любить, не забудь, что я тебя люблю».

Потом графиня Валевская колесит за Наполеоном по всей Европе: в начале 1808 г. она гуляет с переодетым до неузнаваемости Наполеоном по парижским улицам; в 1809 г. Валевская посещает Шенбрунн под Веной – то была летняя резиденция австрийских императоров, которую Наполеон по праву победителя сделал своей временной главной квартирой; поляки встречают свою знаменитую соотечественницу в венском театре.

Во время пребывания в австрийской столице Валевская забеременела. Для Наполеона это событие имело величайшее значение. Дело в том, что у них с Жозефиной так и не появилось детей. Изворотливая креолка обвиняла в сложившейся ситуации Наполеона, однако маленькая польская графиня убедила императора и всех сомневающихся, что с деторождением у него все в порядке.

Беременность Марии заставила Наполеона позаботиться о наследнике… Увы! Не о том, что носила под сердцем Мария, а о другом…, который должен родиться от другой. Наследник должен иметь древнюю родословную, являться представителем правящей европейской династии. Ведь сыну Наполеона (по замыслу самого Бонапарта) предстояло править Европой, и его должны признать законным монархом все народы. Сын от жены польского графа совсем не подходил для великой исторической роли. А потому, Наполеон, после развода с безутешной Жозефиной, взял в жены дочь недавно побитого им австрийского императора. Пока Наполеон был занят хлопотами, связанными с предстоящей женитьбой на эрцгерцогине Марии-Луизе (практичный Корсиканец даже выбрал невесту с одинаковым именем, чтобы не путаться в постели), другая Мария отправилась рожать незаконного отпрыска Наполеона в родовое имение престарелого мужа – Валевицы.

Подобное благоразумие стоило Наполеону многих душевных мук; правнук Марии Валевской – граф Орнано – утверждает, что сразу после того, как Мария призналась в беременности, «император чуть было не предложил ей корону».

Скоро в метрической книге ближайшего к Валевицам костела появится следующая запись: