Поляков

«1 июня в Москве на 90-м году жизни после тяжёлой болезни скончался первый генеральный директор Волжского автозавода, выдающийся организатор отечественной автомобильной промышленности, Герой Соцтруда, почётный гражданин города Тольятти и Самарской области Виктор Николаевич Поляков. Как сообщили в администрации ОАО «АВТОВАЗ», гражданская панихида-прощание состоится 3 июня в ритуальном зале Центральной клинической больницы. Согласно завещанию В. Полякова его прах будет захоронен в г. Тольятти».

Сомнений не было: Поляков должен был обрести последнее пристанище в Тольятти. Об этом он и сам говорил неоднократно.

Уроженец Томска, человек, проживший полжизни в Москве, много колесивший по миру и многим городам Советского Союза, он именно к Тольятти был привязан делом. Он стал для города настоящим гением места. Ведь что ни говори о красоте Жигулёвских гор, что ни говори о величии Волги-реки, как ни вспоминай историю города Ставрополя, нынешних жителей Тольятти, занимающихся тысячами дел, — всё равно это место принадлежит заводу.

Место — город — завод. Вот связка, в которой каждая часть неотрывна, всё связано. И завод — именно тот компонент, что привнёс в эту связку Виктор Николаевич Поляков.

Много лет назад, когда Горький призывал молодых писателей писать биографии заводов для специальной, им созданной серии «История фабрик и заводов», оказалось, что описания заводов превращаются в описания человеческих судеб.

Происходит и обратное: если человек предан своему делу, то летопись его жизни превращается в биографию предприятия. Тогда, в двадцатые и тридцатые годы, сформировалось новое поколение руководителей. В уже упоминавшейся пьесе Погодина «Мой друг» всё кончается триумфом героя. Важно, как выглядит эта награда. А выглядит она так: на сцене стоит Руководящее лицо (очень похожее на Серго Орджоникидзе) и главный герой:

«Руководящее лицо. Теперь поговорим неофициально. Чего ты хочешь? (Подождал.)

Мы тебя били — расквитаемся. У тебя выговор? Снимем. Ещё чего хочешь?

Гай. Чего же я хочу? В Промакадемии поучиться.

Руководящее лицо. Такому большому человеку — учиться? Ты сам должен учить. Ну чего ты хочешь?

Гай. В Сочи, что ли! (Засмеялся.)

Руководящее лицо. Смешно, Гай! Ты мне скажи: ну чего ты хочешь?

Гай. Чего ж я хочу? Обидно! Не знаю, чего я хочу.

Руководящее лицо. Ах, бедный, бедный. Не знаешь! Ну тогда я знаю, чего ты хочешь. Собирай чемоданы, через три дня поедешь принимать новое строительство. Мы тебе даём завод в десять раз больше этого. Что это за площадка в двадцать пять километров! Мы тебе даём строительство в двести пятьдесят квадратных километров. Мы знаем, чего ты хочешь.

Действие происходит в плане сценических кадров. Руководящего лица нет. Перед Гаем — Максим.

Гай

. Ну, Максим, чего ты хочешь? Я тебя бил, угнетал, гонял. И ещё буду бить, гонять, угнетать. Но всё-таки, чего ты хочешь? Ну чего ты хочешь? Ах, бедный, бедный! Как тебе трудно!.. Ну, тогда я знаю, чего ты хочешь… Собирайся. Через три дня едем принимать новое строительство в двести пятьдесят квадратных километров…»

Так эта новость передаётся по цепочке — всё дальше и дальше к нижестоящим по служебной лестнице. Вообще-то это неукротимый стиль настоящего хозяйственника, бег вперёд, пока работа не съест человека или не будет выполнена. Только сейчас стали уходить хозяйственники этой старой закалки. А ведь мы их видели, слышали и слушали, этих инженеров и начальников. Мы ещё помним их пример — сделай или умри, ненормированный рабочий день не оттого, что приходишь, когда захотел, а оттого, что заканчиваешь работу, когда не держат ноги.

Так было не только во время индустриализации, в Тольятти и на БАМе. Так было на тысячах предприятий, что и создали инженерно-промышленную мощь СССР, и как бы то ни было, каждый гражданин России является наследником этих людей.

В предисловии к одному из сборников по истории АВТОВАЗа Рудольф Пихоя писал:

«Прошло время. Развал прежней идеологической системы обрушил многие ценности прошлого. Но жанр — история фабрик и заводов — выжил… Прежде всего, это отстаивание, защита своей торговой марки, традиции промышленного производства, осознание автономности судьбы завода и ответственности за будущее в переменчивом и часто откровенно недружелюбном окружении. АВТОВАЗ жил, АВТОВАЗ выжил, АВТОВАЗ будет жить — это не только патетика. Это необходимая часть всех сколько-нибудь серьёзных исследований по истории крупного бизнеса, которые выходят в мире»^{157}.