Полёт в бессмертие

— Да, конечно! — опять оживляется Григорий. — Помню, множество людей встречало меня здесь. Словно я был большой радостью для них, каким-то особым событием. Будто они ждали меня давно… Встреча проходила на холме, под открытым небом. Горы излучали удивительное свечение. Трепещущие радуги перекинулись через всё пространство, объятое лучезарным покоем; в зените проступали дивные светила, разных цветов… Я помню чувство захватывающей красоты, ни с чем несравнимого восторга и изумления!

И тут Григорий таинственным тоном добавляет: — Это был

великий праздник, уготованный каждой душе, … если ей

предстоит путь к дальнейшему восхождению!

— К дальнейшему восхождению?! А каким образом? Ты,

правда, чувствуешь это?! — сыплет градом вопросов обеспокоенная и растроганная мать.

— Я постоянно ощущаю всё пребывающее, радостное нарастание сил, словно появление крыльев; раскрытие в себе способности к беспрепятственному движению, во всех направлениях четырёхмерного пространства…

Ирине кажется, что лицо сына в этот миг становится величественно прекрасным, оно словно светится, подобно месяцу, легко и царственно скользящему по глади ночного небосклона. Но голос сына теперь доносится до неё откуда-то издалека:

— Удивительные выси и громадные цветы, размером с деревья, источающие удивительную нежность, качаются и колышутся вокруг. Это колыхание подобно музыке, полной неисчерпаемого смысла…

И всё это сулит мне нечто большее, чем я уже достиг…

Эта фраза тоже зависает в воздухе.

— И что это может быть?! — одновременно с испугом и непонятной радостью вскрикивает Ирина Валерьевна.

— Ну, возможно, меня ждут ряды Небесного Воинства…

Или Сад Высоких Судеб, — гордо и пафосно проговаривает Григорий, как ученик, получивший Золотую медаль, на выпускном вечере.

— Ну а сейчас, чем ты занимаешься? — с учительской ноткой в голосе прерывает его мать.

— Кроме общения с людьми и наслаждения природой, время

уходит на работу над своим телом…

И Гриша опять начинает излагать, словно по тексту, ранее заученному: — Надо подготовить его к трансформе, поскольку путь в иные, высшие миры лежит не через смерть, а через Преображение. Я понял теперь, что стихи Евангелия, повествующие о вознесении, Иисуса Христа, намекают на нечто схожее. Вознесение из мёртвых изменило природу физического тела нашего Господа. Оно преобразилось вторично, вместе с эфирным телом. Очевидно, подобное предстоит всем, кому назначена определённая миссия…

Эти слова звучат торжественно, как нечто итоговое. Григорий особо выделяет их, из всего сказанного.

— Ну, а вы-то как?! — неожиданно спохватывается он.

— Ну что мы… Тебя не хватает. Плачем, грустим…

— Прошу вас, не надо! Ваше счастье в этом мире ещё не прожито. Живите и радуйтесь каждому мгновению!

— Да ну, куда уж там… — пробует отмахнуться Ирина Валерьевна.

— Да-да, я точно знаю! — горячо перебивает её Гриша. — Передай это Алине. Всё прекрасное у вас впереди.

И первые признаки этого появятся, совсем скоро!

Эта фраза эхом отзывается в сердце Ирины Валерьевны.

Проснувшись, и, открыв глаза, она продолжает слышать её, откуда-то издалека…

МИСТИЧЕСКИЙ ФЕНОМЕН

Ирина лежит в постели, изучая взглядом глянцевый натяжной потолок. Очнувшись, она отмечает, что погода кардинально изменилась: лучи солнца, пробившись сквозь шторы, весёлыми зайчиками прыгают по полу. Машинально, привычным жестом она притрагивается кончиками пальцев к голове… И вскрикивает, ощутив на коже поразительные изменения…

— Боже! Что за мистика?!

Вскочив с постели, она подбегает к зеркалу, и, словно не доверяя глазам, осторожно проводит рукой по голове…

Жалкая растительность на ней сменилась густой, шелковистой щетинкой волос!

Обнаружив подобную метаморфозу, сердце Ирины готово

было выпрыгнуть из груди наружу, не то от радости, великой и необузданной, не то от ужаса… Беда, с которой она давно смирилась, и даже как-то привыкла к ней, отступает невесть куда, и невесть почему…

— Гриша! — почему-то вскрикивает она, поддаваясь привычке моментально делиться с сыном всем поразительным, пугающим и неожиданным…

— Что это?!

И тут светлый луч солнца, в очередной раз, пробившийся сквозь оконную штору, опять напоминает Ирине светлую, чуть застенчивую улыбку сына…

— Что такое?! Что случилось? — кричит из ванной встревоженная и перепуганная Алина. Обернувшись в махровое полотенце, она стоит посреди комнаты, подобно грации, выбежавшей под струи Петергофского фонтана…

НЕВСКИЙ ПРОСПЕКТ

Их номер находится на седьмом этаже, в мансарде, и оттуда хорошо видна гранитная набережная реки Мойки, золотой купол Казанского собора и острый, как игла, шпиль Адмиралтейства.

Поздним вечером, вернувшись с экскурсии в Петергоф, Павловск, Ломоносов, в Кронштадт или Гатчину, они стояли на балконе, любуясь величественным блеском Невского проспекта.