Политическая и военная жизнь Наполеона

Мурад-Бей занял артиллериею деревню Эмбабе; в укреплениях поставлена была милиция, которую поддерживали 6 000 кавалерии из мамелюков и арабов. Я двинул мои каре. Дезе и Ренье пошли правым флангом вперед, чтобы отрезать сообщение Эмбабе с верхней долиной Нила; а дивизии Бона и Клебера атаковали ретраншементы с фронта. Мамелюки, заметив движение Дезе, понеслись на него всей массою; но их быстрые, отчаянные атаки ничего не могли сделать против стойкости и непоколебимого мужества каре. Чрезвычайная быстрота и горячность славных коней мамелюкских только увеличивали беспорядок в рядах их; отчаиваясь врубиться, они бросались в каре на верную смерть. Между тем войска, двинувшиеся на Эмбабе, овладели укреплениями. Неприятель, сжатый между линией наших каре и Нилом, обратился в бегство к верхнему Египту, потеряв в волнах Нила тысячи полторы человек. Весь стан его и 40 орудий достались нам в добычу [Вальтер Скотт, так много уронивший себя, взявшись писать, историю, решился сравнить сражение при пирамидах с битвою под Ватерлоо. Может ли существовать хоть какое-нибудь сходство между небольшим кавалерийским корпусом, половина которого погибает в волнах Нила, а другая несется по огромной равнине и двумястами тысяч пехоты с 800 орудий, искусно маневрирующими с той и другой стороны на полях Ватерлоо? Ни местные обстоятельства, ни распорядок битвы, ни роды войск, ни маневры их с обеих сторон, ни относительная важность дела, словом, ничто не даст и малейшей тени сходства. Это все тоже, что сравнить сражение Бородинское или Лейпцигское с Фермопильским. Если бы я привел Веллингтона(13) в то положение, в котором находились мамелюки, и если бы 60-тысячная армия не подоспела к англичанам на выручку, у них не осталось бы ни одного человека, чтобы принести в Лондон весть о поражении. Знаменитый английский романист гораздо выше стоял во мнении образованного света, пока писал свои исторические романы. Писать историю в наше время не так легко, как например разграбление Литтиха, которое Вальтер Скотт так хорошо представил в своем Кентин-Дорварде].

Эта блистательная победа, стоившая нам всего 200 человек, отворила мне врата Каира. Я вступил в столицу 25-го числа.

Ибрагим-Бей(14), начальствовавший мамелюками правого берега Нила, отступил к Бельбейссу. Мурад-Бей с мамелюками левого берега направился к верхнему Египту. Я послал Дезе его преследовать. Этот отличный генерал с горстью своих войск успел утвердиться в верхнем Египте и отражал Мурад-Бея, который, терпя постоянные поражения, не терял надежды, беспрерывно возобновлял свои попытки с изумительным постоянством.

Чтоб окончить наше завоевание, надобно было разбить Ибрагим-Бея. 7-го августа с дивизиями Ренье, Мену, Клебера и кавалерией я пошел на Бельбейсс. Ибрагим отступал к сирийской степи. Я следовал за ним. 11-го мая моя кавалерия настигла его арьергард и разбила при Сальших. У Ибрагима оставалось еще около тысячи всадников. Он ускакал с ними через степь и остановился в Газе. Я оставил Ренье в Сальшихе с приказанием укрепить этот пост, прикрывающий Египет со стороны Сирии. Дивизия Клебера завладела Дамиеттой, и тогда весь берег был в моей власти. Я возвратился в Каир c дивизией Мену.

До сих пор все шло хорошо; по крайней мере, я так думал; но, между тем, неудача, происшедшая от невыполнения моих приказаний, нанесла гибельный удар моим надеждам. Я несколько раз упорно настаивал, чтобы флот наш отступил в старый александрийский порт; если же это невозможно, то чтобы возвратился во Францию. Моряки наши утверждали, что фарватер этого порта не пригоден для прохода линейных кораблей. Измерение глубины, сделанное по моему приказанию, доказало, что по нему могут проходить 74-х пушечные, и я торопил адмирала Брюэса(15) войти в порт. Ему казалось это опасным. Он говорил, что его можно запереть тремя кораблями в этом дефиле, из которого потом нельзя будет выйти и предпочел держаться на море. Разгрузив свои корабли, он ожидал съестных припасов и стал на рейд у Абукира, в боевой порядок у самого берега, ожидая возможности возвратиться в Тулон или Корфу. 1-го августа при наступлении ночи он был атакован. Адмирал самонадеянно ожидал неприятеля, думая, что тот нападет на него с фронта. Но Нельсон смело провел несколько судов у самых отмелей, между нашей линией и берегом, прорвал центр, разбил и уничтожил левый фланг, поставив его между двух огней, в то время как правый оставался бездейственным зрителем этой странной битвы. Бой продолжался 36-ть часов и кончился уничтожением трех четвертей нашего флота. Адмирал Брюэс загладил отчасти славной смертью свою ошибку, столь гибельную для французского флота.