Политика аффекта. Музей как пространство публичной истории

Таким образом, сегодня большинство российских краеведческих музеев представляют информацию о регионе в формате, предложенном в 1930‐е годы, и отражают уровень знания и преобладающие теоретические концепции дисциплин того времени. В зависимости от отдела на экспозиционные принципы могли влиять доминирующие концепции в географии (ландшафтный подход, марксизм-ленинизм в приложении к географии, дарвинизм и антропоцентризм), политика СССР по отношению к малым народам (на отделы «Общество» и «История») и советская пропаганда (при показе исторического материала). Единственный поворот, который стоит отметить, — массовая десталинизация⁴³⁸ в 1955–1960 годы, затронувшая исторические отделы. Однако отделы, посвященные природе и обществу, по-прежнему строятся на теориях и концепциях, актуальных для 1930–1950‐х, но никак не 2000-x годов.

Отсутствие смены краеведческого дискурса также не привело к попыткам переосмыслить музейный опыт с точки зрения зрителя и внедрить какие-либо современные практики эмоционального вовлечения зрителя в экспозицию.

В следующем разделе рассмотрим несколько экспозиций из краеведческих музеев современной России, строящихся на этих же принципах.

Современные экспозиции краеведческих музеев

Выше была приведена краткая история становления экспозиционных принципов музейной работы краеведческой сети, которые зачастую превалируют и в современных краеведческих музеях. Убеждена, что основные принципы построения экспозиций — нарративы и зрительский опыт, создающиеся краеведческими музеями, — в основном не менялись с 1930–1950‐х годов. Однако при отсутствии действующих документов, регламентирующих экспозиционную политику современных краеведческих музеев, возникает методологическая сложность: история регулирующих документов заканчивается, возвращая нас к большому количеству локальных историй и уступая место децентрализованной системе (напоминающей дореволюционную), проанализировать которую довольно сложно. Анализ существующих локальных и региональных экспозиций ни в коем случае не должен быть экстраполирован на всю систему: мы не можем делать выводы о состоянии всей краеведческой музейной сети на основе нескольких примеров. Эти примеры скорее могут служить иллюстрацией и подтверждением выводов, сделанных при анализе эволюции институциональной сети краеведческого движения, которая утратила централизованное управление.

Как уже упоминалось во введении, мною была проведена работа в двадцати двух краеведческих музеях России (три музея в Якутии, три — на Чукотке, четыре — в Пермском крае, четыре — в Томской области, пять — в Татарстане, три — в Тверской области). Экспозиция каждого из музеев была тщательно задокументирована и проанализирована, были выявлены основные теоретические принципы построения экспозиционных комплексов, а также задокументирован личный зрительский опыт и технологии эмоционального вовлечения зрителя в экспозицию. Формат данной статьи, к сожалению, не позволяет мне в полной мере изложить результаты проведенного анализа и осветить все исследованные экспозиции. Опираясь на выявленную в предыдущем разделе доминирующую экспозиционную структуру краеведческих музеев советского времени, продемонстрируем ряд наиболее характерных черт экспозиций современных краеведческих музеев⁴³⁹. Безусловно, существующая выборка не претендует на всеобъемлющий характер и не может использоваться для генерализации выводов на всю сеть краеведческих музеев. Однако приведенный выше анализ развития институциональной сети вокруг краеведческого движения позволяет нам с большой долей вероятности предположить небольшой потенциал развития альтернативных краеведческих нарративов⁴⁴⁰

. Исключением является лишь музей в Анадыре, который был радикально перестроен в 2002 году.

Практически все музеи имеют структуру, довольно четко формирующую порядок прочтения экспозиции: залы пронумерованы, нарратив имеет линейный характер и заранее программирует последовательность посещения и осмотра залов и отдельных групп экспонатов. Многие музеи (Якутский, Томский, Казанский) не меняли здание с советских времен. Поэтому архитектура экспозиции и заложенный в ней порядок просмотра остались неизменными.

В отделе «Природа» доминируют принятые в 1930‐х комплексные, ландшафтные подходы к отображению природы. Эти принципы, демонстрирующие высокую степень заимствования краеведением основ советской географической школы, представляют «природу» набором дискретных ландшафтных зон, которые характеризуются рядом параметров (климатических, почвенных, растительных). Главные принципы, прослеживающиеся в исследованных музеях: антропоцентризм; крайне утилитарный подход к природе — как к источнику ресурсов и среде, формирующей и меняющей орудия человеческого труда и быта; дарвинизм и ландшафтный принцип как основа построения структуры экспозиции. В отдельных музеях некоторые из этих концепций доведены до абсурда.