Политика аффекта. Музей как пространство публичной истории

Центром притяжения для посетителя куратор считает вещи с биографией, которые показывают, как большая история пересекает жизнь человека. На выставке «Великая война» были показаны эполеты кайзера Вильгельма II, который до войны был шефом двух русских полков. Генерал-фельдмаршальские эполеты кайзера под шефский мундир 85-го пехотного Выборгского полка конца 1880‐х годов символизируют одновременно слом в биографии отдельного человека и искусственность разрыва между элитами воюющих стран, внезапное превращение во врага того, кто был в качестве родственника царя близок к Императорскому двору.

Помимо этого, на выставке «Великая война» важным моментом была композиция предметов — то, как они расположены в пространстве музея. Именно конфигурация предметов отражала основную идею выставки.

Возникла идея показать, что мир изменился в Первую мировую. И мы создали два блока. Один блок самых ярких предметов кануна войны. И другой зал — образ войны. Тут уже страшные вещи, которые появляются в войну. Обезличенность войны, с одной стороны. Все ужасы войны. Колючая проволока, газовая атака. Вот на контрасте. <…> Была изначально заложенная композиционная идея. Что мы хотим на выходе получить. Какие ощущения… Мы знали, что люди придут в первый зал, там расшитые золотом мундиры придворные. Как было до войны. И ты им объясняешь, что вот через день уже все по-другому. <…> Помните: «нет страшнее толпы, чем толпа цвета хаки». Вот у нас в одном зале расшитые золотом яркие мундиры, лейб-гвардии семеновского полка, преображенского, измайловского, кавалергардского. А в следующем зале — те же эти полки, только они все одинаковые. Очень сложно понять, кто есть кто, потому что они все одинаковые. <…> Это была первая война, которая была столь масштабной. Она превратилась из войны армий в войны вооруженных народов. Вот на контрасте важно было показать сломавшийся мир. Первое августа, это та реперная точка. Мир «до» и мир «после». Мир уже совершенно другой с точки зрения восприятия мира, с точки зрения организации мира⁵¹⁷

.

Алексей Аранович отметил также, что существенным фактором для того, чтобы установить эмоциональную связь между экспонатом и посетителем, являются культурные референции и ассоциации, связанные с выставленными вещами:

Конечно, всех поражали парадные камердинерские мундиры. Они как раз создавали эмоциональный фон России. Мне не нравится этот казенный термин «Россия, которую мы потеряли», но… помните картину «Заседание Государственного совета», где там все в таких мундирах? <…> Есть предметы, которые всех поражают, потому что мы о них знаем, они у нас ассоциации вызывают. Вот тужурка 1888 года. В такой тужурке Государь император изображен на серовском портрете. Портрет с Александрой Федоровной императрицей. Любил государь император такую простую одежду. Очень высокий эмоциональный ряд сразу возникает. Также эмоциональную реакцию вызывали образки, выкопанные на местах боев⁵¹⁸.

Являясь одновременно профессиональным историком и реконструктором, Аранович в своей деятельности стремится «совместить две задачи, научно-историческую работу и living history». По его мнению, «живая история — это одна из форм привлечения людей к теме, и [один из способов] глубокого изучения темы». Неподлинные предметы играют свою особую роль и в понимании, и в популяризации Первой мировой:

Я не считаю, что реконструкция — это только игровые моменты. Это то, что называется «прикладные исторические исследования». <…> Фундаментальные направления исторической науки позволяют реконструировать исторические события на глобальном уровне, а прикладные исторические исследования, в частности историческая реконструкция, позволяют это сделать на микроуровне. На уровне жизни человека. Какого-то подразделения. Небольшой общности. Взвод, отделение, рота — это общность людей. Прикладные исторические исследования позволяют понять некоторые явления, которые для нас, если не прощупать все это, непостигаемы, невозможны с точки зрения понимания. Мы мыслим категориями человека XXI века, а реконструкция позволяет нам в какой-то мере построить модель человека конца XIX — начала XX века. Можно пощупать материал, надеть на себя, фактуру понять⁵¹⁹.

В настоящее время существуют разные формы сотрудничества между реконструкторами и музеями. Помимо предоставления предметов быта для выставок, в период юбилея реконструкторы участвовали в событиях, являвшихся частью культурной программы музеев, демонстрируя применение оружия или военной радиосвязи. Тем не менее присутствие в музеях новых предметов не лишает подлинные экспонаты ауры.