ПоЛЮЦИя, ЛЮЦИфер, РевоЛЮЦИя. Часть 4

– Я не пью, – сказал я не совсем уверенно. В свете последних событий это утверждение было ложью.

– Тогда просто посидишь со мною. Пошли.

Он открыл дверцу, и мы через шкаф вошли в небольшую комнату, в которой стоял сервант с посудой, холодильник, стол со стульями, большой мягкий диван.

– Отсосочная, – сказал Валерий Владимирович и подмигнул. – Одна из радостей начальственного положения.

Мы прошли в комнату. Начальник вынул из холодильника и поставил на стол чуть надпитую, запотевшую бутылку водки и тарелку с готовыми бутербродами. Добавил из серванта две рюмки.

– Садись.

Я присел на ближайший стул. Он плеснул по полрюмки, игнорируя мой запрещающий жест.

– Не ерепенься. Я же чувствую, что порою ты употребляешь. Я же – бес. Я могу чувствовать. Ты не забыл?

– Не забыл.

– Так вот… Понимаешь, коллега, мне не с кем об этом поговорить. Конечно же, в моем окружении есть и полубесы – вроде тебя, и зомбаки – практически все высшее руководство милиции. Но они – ближний круг. Мы все давно служим Люциферу, но каждый погряз в своих страстях, ищет свой интерес. И я уверен, каждый из них продаст меня с потрохами, чтобы занять мое место. А ты…

Он насмешливо посмотрел на меня:

– Это как в одном купе со случайным попутчиком.

– Смотря, с каким попутчиком.

– Верно. Но я же бес – я тебя чувствую… Давай за знакомство!

Он поднял свою рюмку, я свою. Мы чокнулись, выпили.

Зажевали бутербродами.

– Кстати, твое знакомство с начальником киевской милиции никакого блата тебе не принесет, потому что меня очень скоро…

Он махнул рукой.

– … выбросят, как использованный презерватив. У НИХ так заведено.

– Вы не боитесь, так открыто говорить…

– А чего бояться! Сейчас ИМ некогда что-то менять.

ОНИ знают, что я исполню их приказы. Я повязан тысячами ниточек, обязательств и людей. Даже если захочу, то не смогу в один миг бросить службу, остановить, переиначить. За все нужно платить.

Он взял бутылку, налил себе рюмку до краев. Выпил одним махом. Занюхал куском хлеба.

– Я плачу. И ты заплатишь, кем бы ты ни был – хоть самим приближенным Велиала. У НИХ все имеет цену.

***

Тихонько запиликал телефон. Начальник взял трубку.

Выслушал. Положил обратно.

– Нашли твоего Егора Моисеевича. Он в Дарницком управлении. Сейчас…

Валерий Владимирович нажал клавишу «2» на большом плоском аппарате, стоявшем на тумбочке. Взял трубку.

– Анатолий Николаевич! Там у тебя, в камерах, чалится Вишневский… Егор Моисеевич. Да, нацик. Задержан за погром в банке? За ним криминала нет?.. Ну и ладно. Через минут сорок к тебе человечек от меня приедет. Передашь ему Вишневского. Без формальностей. Так сказать – на поруки… До связи.

Начальник положил трубку.

– Слышал?

– Огромное спасибо!

Я привстал со стула.

– Погоди. А поговорить? Я дам машину, тебя довезут. Но пока мы выпьем.

Он налил по полной рюмке. Я не противился. Тем более, после оказанной услуги.

– Так вот. И меня, и тебя, и тысячи таких как мы, КИНУЛИ. Нет, нас не обманули! – он пьяно помахал указательным пальцем, грозя кому-то невидимому. – Сатана по мелочам не обманывает. Нам дали то, чего мы ОЧЕНЬ ХОТЕЛИ. Но, заметь, – все равно, СЧАСТЛИВЕЕ мы не стали.

Он замолк, пожевал бутерброд.

Мне есть не хотелось. Меня тошнило от выпитой водки и от его пьяных откровений.

Зато сердце грела теплая искорка, что ПОЛУЧИЛОСЬ, и я отыскал Егора.

«И больше ничего не буду должен Светке за ТО, единственное, проявление слабости».

Глава двадцать четвертая

20 января 2014 года, понедельник

(продолжение)

***

– Так вот, – продолжил генерал, – я понял две истины. Первая: Сатана может дать все, кроме счастья. И второе: каждый, кто стал на эту дорогу – плохо кончит. Невзирая на все полученные преференции. Так какой смысл во всей этой суете? В деньгах, в положении, в карьере?

Он вопросительно посмотрел на меня. Я притворно снизал плечами. Мне было все равно от его рефлексии.

– Нет, есть все-таки один смысл. Одна отдушина. Единственное, что может служить утешением: с высоты своего положения я могу позволить себе хоть каждый день менять красивых девок, и даже замужних женщин – что мне более по душе. Практически любых. За редким исключением…

Он поднял на меня захмелевшие глаза, ища понимания.

Он его нашел.

– Ладно, отпускаю. А то тебя начальник Дарницкой милиции заждался. Езжай, забери своего оболтуса… Дожились: еврей-фашист. Куда катится мир!

Он нажал кнопку на пульте. Не прошло и десяти секунд, как зашел адъютант.

– Проведи Игоря Владимировича во двор, – сказал ему генерал. – Организуй любую свободную машину, пусть закинет в Дарницкое, потом домой, куда тот укажет. И это… – он запнулся, глянул на меня, – скажи, чтоб эта, новенькая, из канцелярии, как ее? Инга, кажется. Пусть эта Инга ко мне зайдет с отчетом о стажировке. Но сначала пусть забежит в душ, в спортзале, и подмоется. Организуй.

***

На милицейской машине, без приключений, я добрался к Дарницкому управлению милиции.

Без лишних вопросов мне вывели и выдали помятого Егора.